— Я подожду, — сказала Мария Чен.
— Нет. Покатайся пока. Каждые десять минут возвращайся сюда.
Когда Хэрод вылез из машины, она немного помедлила, затем отъехала, вывернув из ряда перед радиатором лимузина с шофером.
Хэрод не пошел к парадной двери дома, а направился сразу к гаражу. В стене открылась небольшая металлическая панель, за которой обнаружилась тонкая щель и четыре пластиковые кнопки без каких-либо надписей. Вытащив из бумажника небольшого размера кредитную карточку, Хэрод вставил ее в щель. Раздался щелчок. Он подвинулся поближе к стене и нажал третью кнопку, потом три другие. Дверь гаража с лязгом поднялась. Хэрод вытащил свою карточку из щели и вошел.
Дверь за ним закрылась. В пустынном помещении было очень темно. Не чувствовалось даже намека на запах масла или бензина, пахло лишь холодным цементом и смолистым ароматом сосновых брусков. Хэрод сделал несколько шагов к середине гаража и замер, не делая попыток найти дверь или выключатель. Послышался тихий гул электромотора; он понял, что установленная в стене видеокамера уже передала, его изображение, а теперь прощупывает помещение — не вошел ли кто за ним. Вероятно, камера была снабжена инфракрасными или светоувеличительными линзами. А вообще-то ему наплевать, чем она там оснащена.
Раздался щелчок, дверь открылась, и Хэрод пошел на свет. Он ступил в пустую комнату; судя по электрическим панелям и трубам, первоначально ее планировали использовать как прачечную. Другая камера, установленная над следующей дверью, повернулась и взяла его на прицел, едва только он вошел. Хэрод расстегнул молнию своей кожаной куртки.
— Пожалуйста, снимите темные очки, мистер Хэрод. — Голос доносился из стандартного домашнего переговорного устройства на стене.
— А пошел ты в задницу, — приятным голосом сказал Хэрод и снял солнцезащитные очки, похожие на авиационные. Он уже успел надеть их, когда дверь отворилась и вошли двое в темных костюмах. Один из них был лысым и весьма массивным, — типичный вышибала или телохранитель. Второй, повыше, — сухощавый, темноволосый и гораздо более опасный, хотя трудно было сказать, почему.
— Вы не могли бы поднять руки, сэр? — буркнул тот, что потяжелее.
— А вы не могли бы дать в жопу за четвертак? — спросил Хэрод. Он терпеть не мог, когда до него дотрагивались мужчины. Ему ненавистна была мысль о том, чтобы дотронуться до них. Те двое терпеливо ждали. Хэрод поднял руки. Вышибала ощупал его с профессиональным безразличием и кивнул темноволосому.
— Сюда, мистер Хэрод. — Сухощавый провел его через дверь, потом через пустую кухню, которой не пользовались, по ярко освещенному коридору мимо голых комнат без мебели и остановился у подножия лестницы. — Первая дверь налево, мистер Хэрод. — Он махнул рукой вверх. — Вас ждут.
Ничего не сказав, Хэрод направился к ступенькам. Паркет из светлого дуба был отполирован до блеска.
Его шаги на лестнице эхом отдавались по всему дому. Здание пахло свежей краской и пустотой.
— Мистер Хэрод, мы очень рады, что вам удалось приехать. — На складных стульях сидели пять человек, образуя почти замкнутый круг. Комната предназначалась, очевидно, под главную спальню либо большой кабинет. Полы были голыми, жалюзи — белыми, а камин — без признаков огня. Хэрод знал этих людей — или, по крайней мере, их имена. Слева направо сидели Траск, Колбен, Саттер, Барент и Кеплер. Все были в дорогих, солидного покроя костюмах и сидели почти в одинаковых позах — спина прямая, нога на ногу, руки скрещены на груди. У троих рядом со стульями стояли кейсы. Трое были в очках. Все пятеро — белые. Возраст — от пятидесяти и выше; самый старший из них — Барент. У Колбена почти не осталось волос, но у остальных, похоже, был один и тот же парикмахер с Капитолийского холма. Обращался к Хэроду Траск.
— Вы опаздываете, мистер Хэрод, — добавил он.
— Ага, — сказал Тони Хэрод и подошел поближе. Стула ему не поставили. Он снял свою кожаную куртку и теперь держал ее через плечо на одном пальце. На нем была ярко-красная шелковая рубашка, расстегнутая так, чтоб виднелся медальон из акульего зуба на золотой цепочке. С брюками из темного вельвета контрастировала большая золотая ременная пряжка, подаренная Джорджем Лукасом, и тяжелые сапоги для игры в поло с массивными каблуками — Самолет опоздал.
Траск кивнул. Колбен откашлялся, словно собирался заговорить, но довольствовался тем, что поправил свои очки в роговой оправе.
— Так известно что-нибудь? — спросил Хэрод. Не ожидая ответа, он подошел к чулану, взял металлический складной стул и поставил его задом наперед в том месте, где сходились два полукруга. Затем сел верхом на стул и положил куртку на спинку. — Что-нибудь новое? Или я проделал этот путь за хрен собачий?
— Этот же самый вопрос мы хотели задать вам, — бросил сквозь зубы Барент. У него были повадки отменно образованного человека. Во всяком случае, почти британские гласные напоминали о Новой Англии. Баренту явно никогда не приходилось повышать голос, чтобы его расслышали. Сейчас его тоже внимательно слушали.
Хэрод пожал плечами.
— Я сказал хвалебную речь, одну из нескольких, во время поминальной службы, — сообщил он. — Все это было очень печально. Сотни две голливудских знаменитостей явились выразить свою скорбь. Из них человек десять-пятнадцать были даже знакомы с ним.
— Расскажите о доме, — терпеливо произнес Барент. — Вы обыскали его, как мы вас просили?
— Да.
— И?
— И ничего. — Губы Хэрода сомкнулись в тонкую линию. Мышцы в углах рта, который так часто кривился в саркастической ухмылке и жестокой иронии, напряглись. — В моем распоряжении была всего пара часов, из них час я потратил на то, чтобы выставить старых любовников Вилли; у них есть ключи от дома, и они слетелись, как стервятники на падаль, ухватить свой кусок от наследства...
— Их использовали? — спросил Колбен обеспокоенным голосом.
— Нет, не думаю. Вы должны помнить, что Вилли терял силу. Возможно, он слегка их программировал. Немного поглаживал центры приятных ощущений. Но я даже в этом сомневаюсь. С его деньгами и влиянием в киностудиях ему не надо было ничего этого делать.
— А что насчет обыска? — напомнил Барент.
— Да-да. Значит, у меня было около часа. Том Макгайр, поверенный Вилли и мой старый друг, позволил мне покопаться в сейфе Вилли и на его рабочем столе. Ничего особенного. Права на некоторые фильмы и литературные произведения. Немного акций, но не скажешь, что это — контрольные пакеты. Вилли в основном вкладывал деньги в кино. Масса деловых писем, однако почти ничего личного. Вы знаете, завещание было прочитано вчера. Мне достался дом — если я смогу заплатить эти долбаные налоги. Остаток своего банковского счета он завещал Обществу защиты животных.
— Обществу защиты?.. — переспросил Траск.
— Клянусь задницей. Старина Вилли чокнулся на правах животных. Вечно жаловался, что с ними плохо обращаются во время съемок, лоббировал в пользу строгих законов и профессиональных правил насчет защиты животных во время исполнения трюков и прочей херни.
