– На мой взгляд, самым независимым генсеком НАТО был Джордж Робертсон – потому что лорд, потому что шотландец и потому что гражданин Великобритании. Безусловно, он был более самостоятельным, чем его предшественник Хавьер Солана. Как-то я прямо сказал: «Господин Солана, мне проще договориться с американским полковником, чем с вами!» – «Почему?» – «Потому что с американцем договоришься, и есть надежда, что эта договоренность будет реализована. А с вами, во-первых, сложно о чем-либо договориться, а во-вторых, то, о чем с вами договоришься, могут отменить американские полковники». Он тогда пожаловался на меня маршалу Сергееву.
Так называемый русский отдел в аналитической системе НАТО в свое время возглавлял еще один британец – Крис Доннелли (позже он стал спецсоветником генсека по вопросам Центральной и Восточной Европы). Полковник из МИ-5, высокий профессионал. Настолько грамотно работал, что я поручил подчиненным изучать его стиль и методы. Вообще-то Доннелли всегда действовал очень интеллигентно, но однажды нарушил профессиональную этику, и мне пришлось обойтись с ним достаточно жестко. Как-то накануне очередного саммита глав государств Содружества иду по штабу ОВС СНГна Ленинградском шоссе и тут, можно сказать, в святая святых, нос к носу с ним сталкиваюсь: «Как ты здесь оказался?» Он весело отвечает, что приехал вместе со своими помощниками на какую-то гуманитарную конференцию и, поскольку в Москве плохо с гостиницами, поселился в апартаментах министра обороны одной из стран СНГ. Дескать, друг устроил. Конечно, пришлось выселить Криса и зачистить после него помещение от различных «насекомых». Здесь уж, как говорится, без обид…
– Леонид Григорьевич, это правда, что некий французский майор передал сербам данные о натовских бомбардировках?
– Начальник генштаба вооруженных сил Франции генерал армии Жан-Пьер Кельш, с которым у меня самые добрые отношения, тоже не являлся сторонником бомбардировки Югославии. Кстати, как и многие военные из других стран НАТО. Поэтому в случае с французским майором ничего удивительного нет. Здесь роль сыграли не деньги. Это был поступок мужественный и в высшей степени гуманный, потому что никаких причин бомбить Югославию не было.
Но снова Олбрайт! Когда министр иностранных дел Британии Робин Кук только заикнулся, что его юристы никогда не одобрят ультиматум, предъявленный Белграду, и не поддержат план бомбардировок, у Олбрайт уже готов был совет: «Наймите других юристов!»
Вот так делается политика по-американски…
На десятую годовщину бомбардировки бывший советник де Голля генерал Пьер Галуа прислал в Белград видеозапись своего выступления, в котором раскрыл некоторые натовские секреты. Как выясняется, заговор против Югославии существовал давно. В середине восьмидесятых во Всемирном банке состоялось два совещания, на которых пришли к заключению, что Югославия, где нет безработицы, бесплатное образование, медицина и высокая динамика экономического роста, не лучший пример для Европы. Как утверждает Галуа, военные Германии, Англии, Франции и США еще тогда задумались о том, как организовать подрывную деятельность против Югославии. А если потребуется – то и военную операцию.
– И Москва оказалась не самым надежным союзником Белграда.
– На переговорах по Югославии нашу делегацию в качестве спецпредставителя возглавлял Виктор Черномырдин, американскую – Строуб Тэлбот. Диалог начали военные, и нам удалось о многом договориться. Например, о том, что войска тех государств, которые участвовали в бомбардировках, не войдут в Косово, а югославские пограничники будут работать на границе вместе с натовскими пограничными структурами. И самое принципиальное – Россия по этому соглашению получала в Косово под свою ответственность сразу несколько секторов, где проживали преимущественно сербы. Что было вполне логично.
После того как я доложил о результатах, Черномырдин даже упрекнул мидовцев, которые в диалоге с Строубом Тэлботом застыли на мертвой точке. «Наращивать надо!» – говорит… Там действительно процесс затянулся, поэтому я несколько удивился, когда вечером Черномырдин вдруг сказал: «Леонид Григорьевич, вы с генералом Заварзиным уезжайте отдыхать, а мы еще поработаем». Как я потом узнал, ночью Тэлбот организовал Черномырдину телефонный разговор с Альбертом Гором, и утром Виктор Степанович повел себя совершенно по-другому.
Открывается пленарное заседание, поднимается Строуб Тэлбот и заявляет, что американская сторона располагает новым текстом соглашения, который и предлагается обсудить. Виктор Степанович соглашается. Я, естественно, возмутился: как можно обсуждать текст, которого мы в глаза не видели? Предлагаю вернуться в Москву, внимательно изучить новый вариант и дать ответ американской стороне на следующем раунде. Последнее слово за главой делегации, но Виктор Степанович настроен весьма даже благодушно: давай, говорит, все-таки послушаем Тэлбота, только в русском переводе. Я настаиваю: «Виктор Степанович, слушаем Тэлбота, садимся в самолет и летим в Москву». «Там посмотрим, куда летим…» – парирует Черномырдин, как я почувствовал, уже с раздражением.
Тэлбот начинает зачитывать свой вариант, и когда выясняется, что все наши договоренности с американскими военными выброшены, я его прерываю и прошу разъяснений у генерала Фогельсона. Тот докладывает: на все, о чем прежде договаривались, получено согласие Пентагона. И тут Черномырдин спрашивает Тэлбота: «Строуб, будем слушать наших военных?» – «Нет, Виктор Степанович!» – «Тогда давай дальше.» А дальше Черномырдин принял вариант американской стороны.
Естественно, я заявил протест против подобного метода ведения переговоров, а также заявил категорическое несогласие с текстом соглашения. После чего мы с генералом Заварзиным покинули зал заседаний. Уже в нашем посольстве по закрытой связи я попросил маршала Сергеева доложить обо всем президенту Ельцину. Вторым звонком проинформировал югославскую сторону…
Потом ходили слухи, будто мы с Черномырдиным даже подрались. Стычка была действительно жесткая, но до драки не дошло. Было так. Мы с генералом Заварзиным пришли раньше и разместились во втором салоне самолета. Черномырдин тем временем раздавал интервью у трапа. Через некоторое время поднимается на борт и прямо от двери: «Эй, генерал, ну-ка заходи – разбираться будем!» Я не хотел вообще разговаривать, однако Заварзин меня переубедил. Все-таки зашел к нему в салон и первым делом попросил обращаться ко мне так, как записано в наших уставах: «Товарищ генерал-полковник» или «генерал-полковник Ивашов». «Посмотрим, будете ли вы генералом, когда мы прилетим в Москву!» – сказал Черномырдин, но, гляжу, уже не тыкает. И тогда я говорю: «Вы предали интересы России, вы предали интересы сербов, вы предали директиву президента Ельцина и даже принципы «восьмерки»…»
Существовала утвержденная Ельциным директива МИДа на ведение переговоров, определяющая наши позиции. Была договоренность с министрами иностранных дел «восьмерки» о принципах осуществления международного военного присутствия в Косово. Все это было размазано. И когда я все это выдал прямым текстом, Черномырдин страшно вскипел: «Какие это принципы «восьмерки» я предал?» Уточняю: «В соглашении с американцами даже упоминания об этих принципах нет». Он тогда обращается к мидовцу: «Ивановский, что, действительно нет?» Тот отвечает: «Нет, Виктор Степанович!» Черномырдина будто прорвало: «А куда же вы смотрели?..» Но шуметь было поздно. По тому варианту соглашения, который он подписал, у нас не только не было своего сектора в Косово, Россия вообще исключалась из миротворческого процесса.
