– Теперь эта гадина знает, как пахнет ее смерть. Почуяв порошок, она не сунется так сразу. Именно поэтому я и устроил те два взрыва – чтоб тварь потом боялась запаха несгоревшего заряда. Возвращайтесь к своим телохранителям и бегите отсюда. Я себе не прощу, если вы погибнете, – велел Прозек, возясь с огненным порошком. – Ну же, женщина!
Элспет отступила к лагерю. Альгрес Дриер был уже на ногах.
– Вы же говорили, нога сломана.
– Была такая надежда, принцесса, но оказалось – всего лишь синяк. Ой!
Девушка осторожно ткнула его ногу носком сапога.
– Если угодно, капитан, можете упорствовать и проявлять чудеса храбрости, только не надейтесь, что мы вас будем ждать.
– Тогда лучше я, пожалуй, двинусь прямо сейчас.
Прибежали возницы с носилками. Первым делом браунскнехты отослали вниз раненых. Все шли пешком, и никто не уехал вперед верхом, даже наследная принцесса. Некоторых такое ее поведение возмутило, но многим солдатам этот поступок пришелся по душе: владычица не пожелала оставлять своих подданных и тем самым завоевала их любовь.
Этим вестям не обрадуются в Альтен-Вайнберге.
– Хильда, похоже, кончились мои свободные деньки. Даже если мы добились успеха.
– В особенности если мы добились успеха. Юная девушка сокрушила чудовище, на которое не осмеливался выйти ни один из этих старых имперских хрычей! Да еще и дочь Йоханнеса Черные Сапоги! Это очень плохо, Элспет. Теперь ваша сестра будет вас бояться, и те мерзавцы, которые ей нашептывают, тоже. А враги императрицы захотят вами воспользоваться и начнут говорить, что вы больше похожи на Свирепого Малютку Ганса.
– Благие поступки, принцесса, не остаются безнаказанными, – заметил Альгрес Дриер, ногу которого все же, несмотря на его протесты, упрятали в лубок. – И чем возвышеннее цель, тем страшнее нежданные последствия.
С этими словами капитан глотнул обезболивающего снадобья.
Элспет хотела было ему возразить, но не стала – сил не осталось, слишком уж она вымоталась.
Над оставшимся позади перевалом полыхнуло. Поднявшееся над скалами облако дыма, пронизанное зеленоватыми прожилками, осветили оранжевые лучи восходящего солнца.
Вслед за вспышкой послышался грохот.
– Бежать сможем, если что? – спросил Дриер.
– Так низко оно раньше никогда не спускалось, – отозвалась Элспет.
– Спускалось, но по другую сторону перевала, – возразил Дриер.
Ждавшие внизу возницы, отдохнувшие и сытые, при необходимости вполне могли и бежать. Фургоны быстро загрузили, раненых усадили на лошадей, и процессия двинулась.
– Он нас догонит, – твердил своим артиллеристам Стерн.
Но Драго Прозек так и не объявился.
Никак не проявило себя больше и поверженное Орудие.
Всех вполне устраивало такое положение дел.
Движение через перевал в Джагских горах возобновилось почти сразу же.
16
Кастрересон, осада
– Я лишь наблюдаю, – ответил брат Свечка Сочии Рольт. – И занимаюсь здесь тем, чем занимаюсь всегда.
Девица хотела смерить его суровым взглядом, но у нее ничего не вышло. Сегодня она была в хорошем расположении духа: Сочия твердо верила, что патриарх допустил серьезную ошибку, осадив Кастрересон.
Как часто случалось в последнее время, монах и девушка стояли на крепостной стене и наблюдали за неприятелем. В этот раз под стенами стоял сам главнокомандующий патриаршего войска. И войско его было немалым.
– Сколько же их! – протянула потрясенная Сочия.
– Главнокомандующего поддерживают Безупречный и коллегия.
– Но это же рекруты, так? Срок службы у них – сорок дней. Нужно лишь месяц продержаться, и они уйдут.
Напрасные мечты. Костяк армии Безупречного составляли профессиональные воины, которых отбирал и обучал сам главнокомандующий, к тому же им платили жалованье. В ту эпоху подобное войско было огромной редкостью. Обычно-то чалдарянские армии возглавляли знатные вельможи, а не опытные военачальники, если, конечно, речь не шла о рыцарских орденах.
– Не все, – возразил монах. – Думаю, кто-то из временных рекрутов уже сменился, но бо́льшая часть войска останется, пока их не скосят болезни и голод.
Брата Свечку трудно было назвать рьяным патриотом, но мысль о падении Кастрересона никак не укладывалась в его коннекской голове. Роджер Шель же укрепил Белый Город, и теперь он готов к любой осаде.
Солдаты патриарха демонстрировали необычайную деловитость: разбили лагерь, обезопасили подходы к нему, выставили патрули. Никто не отправлял в город гонцов, не требовал сдаться, не зачитывал условий. Захватчики принялись разбирать дома в брошенном Инконже – дерево пошло на осадные машины и обустройство лагеря, из камня по обе стороны моста возвели башни. А еще булыжниками заряжали катапульты.
Профессиональный подход патриарших солдат поразил воображение кастрересонцев. Захватчики действовали так, будто бы просто выполняли свою работу, до поры до времени не обращая на город никакого внимания. Но вот во внешнюю стену полетели первые камни из катапульт – и летели они прямиком в те места, которые сами кастрересонцы считали наиболее уязвимыми. А еще в плотников, запоздало сколачивающих оборонительную галерею.
– Нужно было идти дальше, в Каурен, – сказала Сочия. – Или даже в Альтай.
На ее глазах из катапульты прямо на них вылетел огромный камень. Артиллеристы пока еще не пристрелялись, и снаряды редко достигали цели. Этот, например, разлетелся на осколки, никого не задев.
Местный камень был мягким и потому легко ломался.
– Может, ты и права, – согласился брат Свечка.
Его беспокоила спокойная уверенность осаждавших. Их поведение ничем не напоминало неуправляемые шайки гролсачцев или толпы фанатиков и искателей приключений из Арнгенда. Эти люди превосходно знали свое дело и делали его методично, последовательно и очень осмысленно. Они словно выставляли напоказ свое усердие.
– Долго это не продлится, – заявила девушка. – Им еды не хватит и фуража. Нужно просто продержаться.
С едой и фуражом, несомненно, возникнут трудности и в Кастрересоне. Город принял всех беженцев с востока, ведь здесь сильна была мейсальская вера и приверженность общему благу. И теперь запасы, предназначавшиеся воинам, достанутся бесполезным нахлебникам.
Какая немилосердная мысль.
Свечка подумал, что ему давно уже пора поискать убежища от суетного мира. Он перестал быть совершенным, слишком глубоко укоренилось в нем мирское.
Жители Белого Города насмехались над осаждавшими и по-прежнему твердо верили в крепость своих стен. К тому же враг не взял Кастрересон в кольцо – солдат было хоть и много, а все равно не хватало. На северо-западе и юго-западе – там, где располагались новые пригороды, – люди спокойно выходили из оцепления и возвращались назад. Враги им не препятствовали. Два района, северо-западный Бург и южный Новый город, тоже были обнесены стенами, хоть и более тонкими и низкими, чем основные укрепления.
