Вместо того чтобы прятаться, Пайпер направился прямо туда, откуда прилетели стрелы. Он не думал, а действовал по наитию, едва сдерживая ярость. На ходу он подхватил с земли обломок дубовой планки, брошенный каким-то портовым рабочим. Дерево было старым – видимо, старше самого Хекта. Эта мысль ни с того ни с сего пришла ему в голову, как обычно и приходят посторонние мысли в напряженные моменты, когда все будто происходит в два раза медленнее, чем на самом деле.
Позади кто-то кричал ему, чтобы он, болван такой, пригнулся.
Еще кто-то закричал впереди – прямо там, где и скрывались убийцы. Хект отскочил вправо, и мимо по направлению к воде пронесся очередной «шмель».
Пайпер налетел на кучку стрелков. Двое отчаянно пытались натянуть тетиву на арбалетах, а третий и вовсе кинул оружие и побежал прочь. Странное поведение.
Хект ударил первого, кто попался ему под руку.
Второй бросил возиться с арбалетом и вытащил из ножен короткий меч, а другой рукой достал кинжал.
Хект тоже вытащил клинок, но в правой руке у него по-прежнему был обломок дубовой планки.
Пайпер несколько раз огрел того первого, лежавшего на земле, чтобы тот не кинулся вдруг помогать своему подельнику.
Подоспела подмога.
– Был еще один, туда побежал. Одежка похожая, – сообщил Пайпер.
Он уселся на маленький тюк хлопка – видимо, контрабанда из Дринджера – и уставился на свою дубовую палку. Снова в голову ему пришла странная, неуместная мысль: а ведь ее, наверное, использовали как рычаг – ворочали мешки, а потом она сломалась.
Рядом плюхнулся Бюль Смоленс.
– Пайпер, какого рожна вы творите? – набросился он. – Вас убить могли. Видимо, этого они и добивались.
– Я не думал, просто действовал.
– А парнишки-то из Артесипеи. Заметили?
– Неудивительно. Но как вы это определили?
Смоленс заявил, что это понял бы даже слепой.
– Полковник, я вырос в иных краях, – сказал Хект. – Все, кто живет по берегам Родного моря, для меня на одно лицо.
Смоленс недоверчиво покачал головой.
– Дайте мне побеседовать с этими молодчиками, – предложил он. – Как поймут, что им грозит, мигом разговорятся.
Хекта начала бить дрожь – и вовсе не от холода.
– Глупый поступок, – раздался откуда-то едва слышный шепот.
Пайпер оглянулся и увидел неподалеку Кловена Фебруарена. Больше старика никто не замечал.
– Есть о чем призадуматься, – продолжал тот. – Кто-нибудь еще, кроме меня, может такое проделать?
Разумеется.
– Пайпер, тебе следует быть осторожнее. Твои недруги не дремлют.
– Не могу я так больше жить.
– Тогда придется умереть, – отозвался Фебруарен и исчез.
– Вы с кем разговариваете? – спросил Титус Консент.
– Говорю: не могу я так больше – когда кто-то постоянно на меня охотится.
– Но я слышал еще чей-то голос.
– Это вряд ли.
Консент не поверил, но и спорить не стал.
– Не хотите так больше жить – выясните, кто подсылает убийц. И разберитесь с ним. Или с ней.
– Я уже знаю, кто это. Почему – вот что я хотел бы выяснить.
– И кто же? – На ближайший тюк с хлопком устало опустился Хаган Брокк.
Хект вдруг подумал: а почему тюки такие маленькие. Не потому ли, что их вывозят из Дринджера контрабандой?
– Руденс Шнайдель. За всеми покушениями стоял и стоит Руденс Шнайдель, – сказал он, оглянувшись на Брокка.
Брокк пришел в гавань не для того, чтобы смотреть на корабли. Он все еще залечивал раны, полученные в битве у Каурена. Тогда благодаря его быстрой реакции дирецийцы королевы Изабет не сумели подобраться по топкой земле к левому флангу армии патриарха и застать ее врасплох.
– Вы что, уже выздоровели и рветесь работать?
– Нет. Но прибыла лодка с посланцами. Они желают вас видеть.
– Они?
– Какой-то принципат – я его не знаю. Говорит только на дирецийском да церковном бротском. Еще чиновники из вечного города и важная шишка из Диреции.
– И чего хотят?
– Поговорить с вами.
– Это я уже понял. О чем?
– Не сказали. Но терпением они не отличаются.
– Отдышитесь, а потом идите и скажите им, что у меня тут очередное покушение, причем на меня. Если уцелею – сразу прямиком к ним. Титус, на чем мы остановились?
– На Руденсе Шнайделе.
– Ага. Так что же мой главный шпион знает об этом человеке?
– Его зовут Руденс Шнайдель. Окопался на Атафильском хребте – эта горная цепь проходит посреди Артесипеи. У него там за́мок – Арн-Беду, легендарная крепость на вершине. Шнайдель – языческий жрец или что-то вроде того. Имя его всплывает каждый раз, как заходит разговор о Ткаче, Черенке и прочих рвущихся вернуться в наш мир Орудиях.
– И все?
– Да. Он темная лошадка. А еще, если верить подосланным им убийцам, жуткий тип.
Не успел еще вернуться Хаган Брокк, как вокруг Хекта стали собираться его помощники. Телохранители горели желанием кому-нибудь накостылять, а Хект лишь мечтал, чтобы все они убрались восвояси и дали ему спокойно поговорить с Кловеном Фебруареном. Но отослать своих верных солдат он не пытался. Теперь они от него не отойдут.
Последним подошел Бюль Смоленс:
– Я тут кое с кем наладил связи и дал им знать, что мы отслеживаем артесипейцев. После смерти Безупречного их заявилось множество. Только им здесь не рады.
Да, поговорить со стариком в коричневом одеянии Хекту точно не дадут.
– Мы сюда пришил на корабли смотреть, так давайте смотреть.
Понятное дело, все тут же принялись возражать. Еще бы – такой риск! А Титус Консент то и дело напоминал, что Хекта ожидают весьма важные персоны.
Полковник Смоленс обосновался в доме зажиточного праманина, который бежал из Шивеналя, опасаясь патриарших солдат. В этом доме на Хекта накатывала легкая ностальгия: слишком уж явными были праманские архитектурные веяния. Зайдя в ворота, Пайпер раздавал приказы о том, как следует поступить с ранеными и пленными. Заслышав шум, посланцы вышли во двор.
Редферн Бехтер успел собрать всех, в ком Хект так или иначе подозревал рыцарей Братства, и теперь эти воины, не скрываясь, окружили дирецийских гостей. Кое-кто из чужаков это заметил.
Хект мигом понял, что случилось.
Эти люди вели себя надменно и приязни ни у кого не вызвали. Кто-то из них отпустил некое нелестное замечание в адрес Братства Войны.
А Братству Войны плевать, король ты или простой смертный, – у них свое собственное королевство.
