Все это бессмысленно, думала она. Катрин веселится с этими чужаками, а они притворяются добрыми чалдарянами, хотя на самом деле ничуть не лучше праманских неверных – не признают божественную природу принципата принципатов, бротского патриарха.
Спустя четверть часа после начала аудиенции Элспет поняла, что восточные послы гораздо искуснее манипулируют императрицей, чем она ими. Все только и делали, что лгали и притворялись. Наследная принцесса хотела было вверить гостей милости нудного эрцгерцога, но просчиталась. Слишком уж умело они потакали Катрин, которой так хотелось, чтобы ее поступки кто-нибудь одобрил.
В первый раз с момента коронации Катрин развлекалась вовсю, позабыв о Диреции.
Но вот Диреция о ней забывать не желала.
Склонившись в подобострастном поклоне, к императрице подошел один из придворных льстецов, явно с важными новостями. Сам он, разумеется, не имел о них ни малейшего понятия.
Императрица, заливаясь слезами, рухнула в кресло. И тут Элспет заметила среди дворцовых трутней Альтен-Вайнберга Ферриса Ренфрау. Казалось, он явился прямиком с поля боя – грязный, обросший, в изорванной одежде, с ужасными прорехами в кольчуге, словно ее раздирали бешеные псы. Он был ужасно бледен – вероятно, потерял много крови после ранения. Едва волоча ноги, Ренфрау подошел к трону.
Где он был? Элспет не видела его с прошлой зимы. Да и никто не видел. Впрочем, это мало кого расстраивало. Многие при дворе считали Ферриса Ренфрау чем-то вроде граальского хранителя, а не просто человеком, чьи труды на благо империи так ценил Йоханнес Черные Сапоги.
Элспет прошептала что-то на ухо сестре, та смахнула слезы, оглянулась, увидела главного имперского шпиона и поманила его к себе.
– Скорее же! – порывисто воскликнула она. – Рассказывайте! Какие вести вы принесли? Ужасные? Предаться ли нам скорби? Нам угрожают неверные? Почему молчат колокола?
В случае победы короля Питера в Диреции в каждой чалдарянской церкви должны были зазвонить колокола.
Феррис Ренфрау собрался с силами и поприветствовал императрицу, ее сестру, придворных и восточных послов без обычных церемоний – так, словно перед ним были боевые товарищи.
– Нет, ваше величество, вести добрые. Господь помог чалдарянам в Диреции и даровал нам победу и спокойствие на долгие годы. Быть может, тамошние неверные больше никогда нас снова не побеспокоят. Если только им на помощь не придут восточные каифаты. Все их воины мертвы – все до единого праманские вельможи, воевавшие на стороне Сабуты. Все кончено.
Катрин сгорала от нетерпения. Чем закончилась битва, ее не волновало. Она желала знать лишь одно.
– Что с моим Джеймом?
– Он жив, ваше величество. И бился как герой. Своевременное появление касторигцев на поле брани решило исход сражения.
– Феррис, я чувствую, вы что-то скрываете. Не играйте со мной. Говорите все. Я дочь Йоханнеса Черные Сапоги.
Катрин сказала это таким тоном, что на мгновение все присутствующие в зале поверили ее словам. Все, кроме Элспет. Элспет чувствовала, как эту девочку, которая притворяется грозной правительницей Граальской Империи, сжирает изнутри страх.
– Да, вы его дочь. Приношу свои извинения. Джейм ранен, и две его раны весьма серьезные. На выздоровление нужно время, но он непременно поправится. И, несмотря на ранения, он надеется, что свадьбу откладывать не придется.
Лицо Элспет было непроницаемым. Она никак не могла поверить, что красавчик Джейм Касторигский мог увлечься ее некрасивой и неуверенной в себе сестрицей. Разве только он надеялся таким способом добиться высокого положения, особенно в Граальской Империи. Хотя по условиям брачного договора Джейм оставался всего лишь принцем-консортом при императрице. Зато ему суждено стать отцом нового императора.
Встретив взгляд Ферриса Ренфрау, Элспет едва заметно улыбнулась ему.
– Когда мне ждать возлюбленного? – спросила Катрин.
– Еще не скоро, ваше величество. Но он явится, как только заживут раны. Если бы не они, он уже скакал бы сюда. Джейм горит таким же нетерпением, как и вы.
Ренфрау снова посмотрел на Элспет, но на этот раз она нахмурилась. Принцессе показалось, что он просто лжет Катрин – говорит то, что она так жаждет услышать. Феррис едва заметно улыбнулся: он действительно подыгрывал императрице, но не лгал.
Катрин глотнула коньяка, приведя всех в немалое смятение, и совершенно ясно дала понять, что восточные послы ей больше не интересны. И ей плевать, оскорбились они или нет. Тихим голосом императрица что-то приказала церемониймейстеру, и тот начал выгонять из зала пажей и слуг.
По восточным меркам Катрин вела себя весьма грубо и вызывающе. Более открытое оскорбление она могла нанести, разве что крикнув: «Пошли вон отсюда, недоумки!» Однако послы поняли, что это представление она устроила не нарочно. Ведь императрица всего-навсего женщина и в свои самые счастливые минуты не может справиться с одолевающими ее чувствами.
Иноземцы удалились, другие гости тоже. Советники хотели было задержаться, но Феррис Ренфрау сердито нахмурился, и их как ветром сдуло.
Элспет с удивлением наблюдала, как на ее глазах огромный зал почти полностью опустел.
Когда Ренфрау подошел поближе и никто уже не мог их услышать, она спросила:
– Кто вы такой, Феррис Ренфрау? – А потом, не получив ответа, продолжила: – Готова поспорить, что битва закончилась вчера – не раньше. Откуда же вам все известно?
– А почему вас это так заботит, принцесса? Разве самих новостей недостаточно?
Элспет промолчала. Ее соображения вряд ли понравились бы главному имперскому шпиону. Она лишь пожала плечами, притворяясь, что спросила только из праздного любопытства.
Не обращая внимания на ее подозрительный взгляд, Ренфрау продолжил свой рассказ:
– В высокогорьях в сердце Диреции есть раскаленная солнцем равнина, ее называют по-разному, но чаще всего именуют Пиано-Альто. С тех самых пор как король Питер завоевал праманские королевства на севере, равнина эта была пограничной пустошью между чалдарянской Дирецией и Аль-Халамброй. Обрамляют ее Бурые горы. Прямой путь в Аль-Халамбру пролегает как раз через эти горы по равнине Пиано-Альто и дальше через долину реки Плата-Дезнуда. Это название как-то связано с серебром. Впрочем, не важно. Помочь Питеру Навайскому отразить нападение альманохидов явились четыре короля. А с ними и рыцари из иных королевств – больших и малых. А значит, наши вспыльчивые соседи действительно понимают, что угроза чалдарянскому миру весьма серьезна. Хотя некоторые думали иначе. – Ренфрау выразился достаточно ясно, хотя и не упомянул бротских патриархов. – Собралось восемьдесят тысяч воинов. Прамане затрепетали. Осторожность взяла в них верх, и они решили не вторгаться в Наваю, а подождать, покуда Питер и его союзники не отправятся по домам, а в это время оборонять перевалы в Бурых горах.
Феррис Ренфрау оглядел своих слушателей и увидел, что все полны внимания.
