– Эр-Рашаль аль-Дулкварнен? А это не он?..
– Да, именно он был в Аль-Хазене. Мы отвлекали его, пока ты и император не расправились с его подельниками, но он сумел сбежать. Думаю, эр-Рашаль благополучно вернулся домой и замышляет очередную пакость.
– Но зачем ему понадобились мертвецы? Вернее, мумии. Вы же сказали – мумии, а это разные вещи.
– Не просто мумии, а мумии колдунов, при жизни весьма могущественных. И весьма жутких. Несколько владык Андесквелуза успели вознестись до того, как остальных жрецов стерли с лица земли.
– Э-э-э… вознестись?
О волшебстве, будь оно проклято, Хект не знал почти ничего.
– С помощью колдовства сумели превратиться в Орудия Ночи. В демонов, если угодно. Все восточные джинны когда-то были людьми. В прежние времена достичь бессмертия, хоть и такого вот чудовищного, было гораздо проще, особенно возле Кладезей Ихрейна. Быть может, волшебник-дринджериец собирается и сам превратиться в демона.
Делари свернул в сторону и сделал несколько осторожных шагов. Хект устремился следом, обогнув скелет, на котором темнели обрывки полуистлевшей льняной ткани. На черепе кое-где торчали клоки волос. Мертвец будто следил за Пайпером пустыми глазницами.
Скелетов тут валялись целые дюжины. Видимо, из бесчисленного множества ограбленных склепов.
– Драгоценностей на них нет, – заметил Хект. – Грабители постарались.
– Нет. Это истые бротские чалдаряне – драгоценностей они не признавали. И в могилу сходили лишь с тем, с чем появились на свет.
– Времена изменились.
– Человек есть человек.
– Если тот колдун сумеет превратиться в бога… Что он тогда станет делать?
– Считается, что вознесшиеся теряют всякий интерес к своей прошлой жизни и посвящают себя тому, чем издревле заняты все создания Ночи, – приумножают свое могущество. Но это лишь догадки – никто не знает наверняка. Они же не возвращаются, чтобы рассказать, каково это – жить на той стороне. Да и мало кто возносился за последние несколько веков. Стой! – Делари внезапно перешел на шепот: – Молчи. Не шевелись.
Старик медленно повернул голову в одну сторону, затем в другую и настороженно прислушался. Потом закрыл глаза и потянул носом воздух.
– Нужно уходить, – едва слышно выдохнул он и начал осторожно, на цыпочках пятиться, стараясь не издавать ни звука.
Хект не стал задавать вопросов. Его амулет вдруг сделался ледяным.
Во тьме заворочалось что-то весьма мерзкое.
Когда они добрались до туннеля, ведущего во дворец Чиаро, принципат явно вздохнул с облегчением, и Хект наконец-то решился спросить:
– Что случилось?
– Мы чуть не разбудили нечто весьма злобное и могущественное. Оно спало, но неожиданно забеспокоилось во сне. Будить его я не хотел. Быть может, именно это создание и убивало там, наверху. Теперь мы знаем, где его логово, и можем напасть.
– Но почему не прямо сейчас?
– Потому что я один, я стар и притомился, показывая тебе этот крошечный участок подземного мира, – в очередной раз усмехнулся Делари. – И еще я безоружен, а создание это, похоже, гораздо страшнее, чем кто-либо мог подумать.
6
Принцесса в Племенце
Принцесса Элспет гневалась. Альгрес Дриер все мешкал, а она злилась все сильнее. Дриер утверждал, что нужно подождать несколько недель, тогда путешествовать будет гораздо проще. Погода будто бы сговорилась с ним и решила помешать осуществлению желаний Элспет, вернее, одного самого сокровенного ее желания.
Принцесса желала оказаться в своей Племенце. И немедленно!
Проклятая погода. Через несколько дней после того, как Лотарь даровал сестре Племенцу, она и самые крепкие вельможи из ее свиты по Блейну переправились из Альтен-Вайнберга в Хоквассер. В Хоквассере все словно вымерло, и лишь теперь, с известиями о скором прибытии самого императора, началось хоть какое-то оживление. По широкому и грязному Блейну плыли громадные льдины – некоторые размерами с добрый боевой корабль.
В Хоквассере пришлось задержаться надолго.
Гонцы принесли вести: лишь один из перевалов проходим, но едва-едва. Зима выдалась лютой, такой давно никто не помнил, и в горы совались только самые закаленные, решительные и отчаянные путники. Элспет хватило решимости попытаться, и она отправилась в путь в компании капитана Дриера и двух браунскнехтов (они, видимо, чувствовали, как затылки им с того света сверлит взглядом свирепый Йоханнес Черные Сапоги). Одну Ганзелеву дочурку воины отпустить не могли, а отговорить ее было совершенно невозможно.
От упорства принцессы браунскнехтам стало не по себе: ни ужасная погода, ни холод не заставили ее отступить, она не испугалась ни обморожения, ни даже рыскавшего в горах чудовища, хотя несколько дней кряду все отчетливо чувствовали его присутствие и слышали жуткие завывания ветра. Альгрес Дриер одновременно и поражался, и беспокоился.
В Джагских горах засел владыка Ночи – создание злобное, невообразимо жестокое, почти бог. Его можно было почуять и без тайных способностей, но почему-то на этот раз страшилище не тронуло путников, весьма удивив тем самым людей, живших за перевалом.
Вот уже около года терзал этот дух всю округу, особенно свирепея в непогоду. Те, кто, по их собственным словам, разбирался в созданиях Ночи, утверждали, что на их головы обрушился ветряной демон, которого какая-то сила выгнала из ширившихся владений вечного снега и льда.
Деревенские невежды решили, что принцессе покровительствует Господь. Или же она предназначена в невесты Ночи. Обе эти версии пугали, каждая по-своему.
Элспет добралась до Племенцы всего за две недели до наступления календарной весны. Ее приезд сопровождала настоящая метель: дождь вперемешку со снегом замерзал на лету, заковывая людей и вьючную скотину в ледяной панцирь. Дорога под ногами превратилась в предательский лед. Элспет испугалась, что после всех тягот неумолимых Джагских гор сломает себе шею на булыжной мостовой собственного города.
В течение следующего месяца постепенно, один за другим, в Племенцу подтянулась остальная свита и браунскнехты. Погода самым возмутительным образом наладилась почти в тот же день, когда принцесса въехала во дворец Диммель. А неделю с лишним спустя от льда и снега в фиральдийских Джагских горах не осталось и следа. Движение через перевалы тут же возобновилось.
Альгрес Дриер ничего не сказал.
И от этого Элспет страшно захотелось взять палку и лупить его до тех пор, пока он не выдержал бы и не выплюнул свое «Ну, я же говорил!», которое так и светилось в его улыбающихся серых глазах.
Еще больше разозлила ее болезнь, которая длилась несколько недель. Элспет одолевал ужасный кашель.
Феррис Ренфрау появился, когда она металась в лихорадке. Окна в ее спальне были плотно занавешены. Элспет бросало то в жар, то в холод, изнурительный кашель отнимал все силы. Она притворялась спящей, чтобы от нее отстали не в меру хлопотливые сиделки. Хуже всего донимали ее Шевра ди Натейл и Дельта ва Кельгерберг. Первая, противная старая корова, родственница бывших графов Племенцы и истовая пробротская чалдарянка, скорее всего, тайно служила советникам. Дельта была всего на четыре года старше самой Элспет, но придерживалась совсем уж старомодных взглядов на то, как следует вести себя имперской принцессе. Верность своей хозяйке она, конечно, хранила, только вот от ее занудства сводило зубы.
