– Так быстро?
– Ага. Чуток удачи, старая добрая человеческая глупость, ну и сотня людей, которых можно погнать на поиски таинственных запасов огненного порошка, – вот и получается быстро. Прибавь к этому еще глупости, да побольше, и смело заковывай злодеев в колодки.
– Объяснил бы толком, – отозвался Пайпер, наблюдая, как Анна беседует со светловолосой женщиной. Обе, казалось, сильно нервничали.
– Моим людям хватило десяти минут, чтобы понять: в Броте есть только одна частная мастерская, где делают огненный порошок – «Виггин Пиннска и сыновья», в дэвском квартале. Еще десяти минут хватило, чтобы убедиться: те не продавали порошок для здешнего непотребства – в той мастерской могут отчитаться за каждую когда-либо произведенную унцию. И весь свой товар они продавали тебе. Мои парни осмотрели там все: если что-то и изготавливали подпольно, то разве только несколько фунтов. Им трудно селитру достать – получают ее с Шиппена или Артесипеи. Виггин младший сообщил, что пару месяцев назад некто пожелал купить целых пять бочек. Семейство Пиннска отправило его к аптекарям, братьям Громачи. У тех водилась селитра. Мы и их навестили. Громачи сказали, что с радостью взялись бы за заказ, да вот беда – они не знают секрета изготовления огненного порошка.
Интересно: огненный порошок использовали на войне все чаще, но те, кто разузнал секрет его изготовления, не торопились никому его раскрывать.
– А вот теперь самое интересное… Здоро́во, лейтенант!
К ним подошел Титус Консент, а следом за ним и Анна.
– Добрый день, полковник. Добрый день, главнокомандующий.
– Привет, Титус. Продолжай, Пинкус. Что же интересного?
– Те покупатели заявили братьям Громачи, что им нужно позволение с Артесипеи, чтобы открыть аптекарям свою формулу. Каким способом ты изготавливаешь огненный порошок, они не знали.
– С Артесипеи?
– Где предположительно засел Руденс Шнайдель.
– А я думал, он в Вискесменте.
– Был, – отозвался Горт. – Я пытаюсь его выследить.
– И я тоже, – кивнул Титус Консент. – Все хоть как-то причастные утверждают, что он вернулся на родной остров. И больше ничего разузнать не удалось. Постоянно мешаются сонсианцы и навайцы.
– Ну, мои ребята теперь шуруют в порту, – сказал Горт. – Уже вывезли нескольких типов с Артесипеи, связанных с теми первыми арестованными.
– Ничего себе скорость. Впечатляет.
– Да не очень, если вдуматься: им всем просто не хватило ума, чтобы сообразить, какая начнется охота после подобной выходки. Зато хватило глупости хвастать на каждом углу. Титус, мальчик мой, а ты что Пайпу принес?
– Ничего особенного. Меня пораньше отпустили со службы, потому что полковник Смоленс желает знать, что произошло. Мы отстаем от расписания, и он не хочет отстать еще больше и спрашивает, сможет ли главнокомандующий приступить к работе, или его раны слишком серьезны. Патриарх, похоже, и правда вознамерился отправить войско покарать непокорного графа Реймона Гарита.
– Глупо! Как же глупо! – не выдержал Хект. – Неужели же ему так никто и не объяснит?!
– Нет, патриарх слышит лишь то, что хочет услышать. И подпевалы его говорят ему лишь то, что он хочет услышать. А прямо сейчас услышать он хочет о постигших Коннек несчастьях.
– А оттуда есть какие-нибудь вести? Там опять убилась очередная шайка разбойников?
– Вроде того. И не только. На этой неделе прибыл сундук с деньгами из Арнгенда. А в прошлом месяце точно такой же загадочно пропал по дороге. Патриарх винит во всем коннектенцев. Ходят слухи, что перевозившие золото дворяне решили, что им оно нужнее, чем Безупречному. Есть и другие, еще более мрачные сплетни: якобы Анна Менандская сама подстроила кражу, чтобы оплатить свои собственные честолюбивые делишки.
– Безумие какое-то, – вздохнул Хект. – Надеюсь, они вцепятся друг другу в глотки.
– Не уверен, что вам понравится результат: нам ведь тогда, возможно, придется ехать воевать в Арнгенд.
– Сейчас не хочу даже думать об этом. – Слишком он много болтает, так можно и до подстрекательства к бунту договориться.
– Я здесь вот еще почему – нашел рабочих, которые возьмутся отстраивать дом. Начнут прямо утром. Анна, вы не против?
– Конечно нет. Слава Господу, что вокруг нас столько сметливых и деловитых. Я-то сама только и делала, что волновалась за Пайпера и детей.
– Так вы и правда переедете к Делари? – спросил Горт.
– Похоже на то.
– Вот повезло. Мой-то ангел-хранитель – жмот еще тот.
– Он ничего не говорил насчет Делари? Особенно в последнее время?
– Недолюбливает его. Ну так и что? Они там в коллегии все друг на друга зуб имеют. Хьюго Монгоз, вон, как проснется, так весь гребаный мир готов со свету сжить. Зато сам покуда из него не торопится.
– Я просто слышал недавно, как они ругались. Якобы Донето хочет тайно помешать Безупречному.
Горт вытаращил глаза от изумления.
– Но это полное сумасшествие.
– Может, я неправильно расслышал.
– Наверняка. Слушай, я оставлю этих ребят сторожить дом Анны. Я бы им вот еще что сказал… Дело такое, в конце месяца мне придется распрощаться еще с целой кучей народу. И они с гораздо большей радостью пошли бы к тебе, чем ждать, пока освободится место в ополчении.
– Похоже, хочешь не хочешь, а придется их брать. Ладно, скажи им, чтоб не волновались. Только пусть присматривают за всеми домами, не только за нашим.
Анна поспешила к крыльцу – обругать возницу за то, что тот недостаточно аккуратно несет ее мебель.
А Хект отправился искать белокурую женщину и Осу Стила. Женщину он не нашел, зато Оса обнаружился моментально – беззастенчиво подслушивал, конечно же.
Горт его тоже заметил.
– Но это же не?.. – Он взял Хекта под локоток, отвел чуть подальше от мальчишки и тихо сказал: – С полчаса назад я получил весточку от Бо. У него для тебя сообщение.
– Неужели? Столько времени прошло, я уж было рукой махнул.
– У него медленно пошло и не без трудностей. Что ему передать?
– Пусть придет в особняк. Я побуду там, пока Анна и дети не устроятся.
– А потом?
– А потом мы, видимо, отправимся в Коннек.
– Боже, помоги нам.
– А больше-то и некому.
Темнело. Слуги принципата Делари, все трое, помогали возницам перенести вещи в дом, хотя и без особого рвения. Пайпер Хект, стоя между фургонами и крыльцом, внимательно наблюдал – не столько за возницами, сколько за приближающейся ночью. Ночи он не доверял никогда.
Где-то там все еще бродили те, кто желал его смерти. Да и о коварстве самой Ночи не стоит забывать.
