– Джаред, я не… Я не могу об этом говорить. Пожалуйста.
– Хорошо.
Мы молча стояли бок о бок и наблюдали, как на парковку въезжали грузовики и выезжали с нее. Я не хотела разговаривать о папе, не хотела отпускать боль, которая, похоже, никуда и не собиралась уходить. Но мои воспоминания, возможно, единственная зацепка, и если именно Андрас виноват в преступлениях, статьи о которых висели на стенах моей спальни, то он убил десятки людей.
Несколько минут спустя я вернулась в ресторан и была готова.
– Что еще вам нужно знать?
Алара перевернула сахарницу, высыпав в свою чашку не меньше половины ее содержимого.
– Ты не обязана об этом говорить, Кеннеди. Мы можем найти и другой способ отыскать ее.
– У нас нет времени. – Я расправила плечи и глубоко вдохнула. – Задавайте вопросы.
Прист повертел в руках наушники.
– Отец рассказывал о своем детстве?
– Нет. Я знаю, что он вырос в округе Колумбия, но бабушка и дедушка умерли еще до моего рождения.
Прист и Алара переглянулись.
– А еще что-нибудь? Помнишь места, куда вы ездили вместе? – спросил Лукас.
Я уже хотела сказать «нет», но в моей памяти вспыхнуло некое воспоминание. Фотография, которую я нашла заткнутой за мое зеркало, когда укладывала вещи после смерти мамы. Я сижу на плечах отца, а позади нас – старый серый дом.
– Была одна фотография…
Я закрыла глаза и сосредоточилась на деталях снимка, на что прежде не обращала внимания, и стала рассматривать их одну за другой.
Сломанный водосточный желоб сбоку на стене дома.
Наполовину скошенная лужайка позади нас.
У меня нет переднего зуба.
Розовые цветы на кизиле.
Серебряное обручальное кольцо моего отца.
Здоровенная дыра на колене моих джинсов.
Голубые кеды с развязавшимися шнурками.
Зеленая наклейка на моей футболке.
Я сосредоточилась на наклейке. Размытые буквы тянулись по ее окружности, а белая надпись в центре гласила: «Я видела самый большой в мире колпачок от бутылки».
– Была одна старая фотография – мы с папой перед каким-то домом. Понятия не имею, где это снято, но на моей футболке был стикер, из тех, что выдают в музеях или у исторических памятников.
– И ты помнишь, что ездила с ним в подобное место? – спросил Прист.
– Нет. Но на наклейке было написано: «Я видела самый большой в мире колпачок от бутылки».
– Это лучше, чем ничего. Кто готов продолжить путешествие? – спросил Лукас, когда Алара отпила свой пересахаренный кофе.
Она глотнула слишком быстро и закашлялась. Элль хотела похлопать ее по спине, но Алара оттолкнула руку.
Лукас тут же схватился за смартфон и навел справки в Интернете.
– Самый большой в мире колпачок от бутылки находится в штате Массачусетс, в Топсфилде, в Музее Войны за независимость, таксидермии и патриотизма.
– Гадость! – Элль сморщила нос.
– А чего ты хочешь? Это же музей, где находится гигантская крышка от бутылки. – Прист стащил с моей тарелки жареную мелочь. – Порадуемся хотя бы тому, что там не делают чучела из патриотов.
– Твои бабушка и дедушка жили в Массачусетсе? – спросил Лукас.
– Да, в Бостоне, – кивнула я.
– Вот и связь. – В голосе Лукаса слышалась надежда.
Алара скрестила руки на груди:
– Но ты же не предлагаешь нам и в самом деле ехать в Массачусетс из-за какой-то наклейки? Чтобы посмотреть… на что именно?
– Я согласна с Аларой, – отозвалась я. – Слишком дальний путь.
Прист снял наушники и повесил на шею.
– Когда я был маленьким, мой дед таскал меня по самым странным местам, которые ему нравились. Может, и отец Кеннеди имел такую же привычку?
– Показывать самые большие в мире пробки от бутылки? – спросила Алара.
Лукас сунул в карман монетку.
– Орудие исчезло. Андрас резвится, убивает, а мы понятия не имеем, где его искать. Так что, если тебе известно нечто, чего остальные не знают, нам ничего другого не остается.
– Пойду заплачу по счету. – Алара выскользнула из нашей кабинки.
Лукас кивнул Присту, и они потопали за ней, желая убедить, что идея поездки вовсе не плоха. Иначе нам предстояло провести десять часов в машине, постоянно выслушивая ее саркастические замечания.
Десять часов в машине.
– Элль, ты привезла сменную одежду? – спросила я.
– Найдется парочка джинсов и еще кое-какие мелочи в моем кошельке. – Элль показала на черную кожаную сумку. – Набита битком. Лосьоны, увлажнители, патентованные зубные щетки. – Она сделала паузу, когда я подняла сумку. – Косметика.
Это был намек.
– А бальное платье прихватила, чтобы соответствовать всему этому? – поддразнил ее Джаред.
Элль уперлась руками в бедра. Я сдержала улыбку и поволокла ее «кошелек» в туалетную комнату.
Прежде чем дверь за мной закрылась, я услышала голос Элль:
– Ты определенно не читал «Десять правил выживания при нашествии зомби». Правило номер один…
Когда через десять минут я вышла, Элль с кем-то негромко разговаривала. Я остановилась в узком коридорчике, что вел в зал ресторана, и прислушалась.
– Она наблюдала за тем, как он уезжает.
– Не понял… – откликнулся Джаред.
– Я имею в виду – буквально наблюдала, – пояснила Элль.
– Но ты это не всерьез?
– Я, вообще-то, не должна это говорить, тем более тебе. – Элль нервничала. – Кеннеди меня убьет.
Это верно, Элль. Прекрати болтать.
Элль всегда была на моей стороне, но она уже не в первый раз проявляла излишнюю заботу, желая защитить меня. И мне следовало об этом подумать до того, как я оставила их наедине. Я сдержала дыхание, молясь, чтобы разговор закончился.
– Так вот почему она никого не подпускает к себе слишком близко, – пробормотал Джаред.
Потому что я изломана и разбита, и починить меня невозможно.
– Если Кеннеди пугается, она всех отталкивает от себя, – отозвалась Элль. – Всегда. Но ты не можешь ей позволить…
Джаред перебил ее:
– Я все делал неправильно.
Элль немного помолчала.
– Тогда, полагаю, тебе лучше начать делать все как следует.
Я приоткрыла дверь туалетной и хлопнула ею, будто только что вышла. Они замолчали.
