– Нет, пока не очистим дом. – Прист бросил Джареду свое электронное приспособление.
– Оставайся здесь с Элль.
Джаред поцеловал меня в лоб и протянул мне полуавтомат с обмотанным серебряной клейкой лентой стволом. Металл звякнул, когда Джаред зарядил ружье соляным шариком.
– На всякий случай.
– На какой? – Элль всем телом прижалась к стене.
– Я останусь с Кеннеди и Элль. – Взгляд Лукаса остановился на лице Элль, когда он произнес ее имя, но Элль была слишком испугана, чтобы это заметить.
Она лишь вцепилась в руку Лукаса мертвой хваткой:
– Ты нас не бросишь, да?
Лукас отвел с глаз Элль прядь рыжих волос:
– Все будет в порядке.
Она кивнула раз, другой, третий, словно кукла на батарейках.
– Я проверю соляную защиту. – Алара направилась к лестнице с пневматическим молотком наготове, на плече висела винтовка.
Бир поспешил туда же, обогнав Алару.
Я осталась с Лукасом и Элль, прислушалась к знакомому треску электронного детектора.
Элль с ошеломленным видом посмотрела на дверь спальни Фэйт и осторожно попятилась.
– Поверить не могу, что она умерла. И как! Ох, не надо было мне брать браслет в музее!
– Браслет ни при чем.
Я крепче сжала ружье. То, что произошло в комнате тети, имело отношение только к посланию, возникшему в моем зеркале в «Зимнем небе».
– Кеннеди права, – отозвался Лукас. – Когда дух привязывается к предмету, он именно за него и держится. А браслет уже похоронен в лесу. Поверь, я бы справился с кучей мстительных духов. Здесь другое.
Элль подняла голову и посмотрела на Лукаса. Ее шоколадные глаза затуманились от ужаса.
– Зачем ты все это делаешь?
– О чем ты?
Лукас оторвал взгляд от лица Элль и уставился в пол, будто внезапно осознал, насколько близко они стоят.
Элль с силой потерла лицо ладонью, размазывая по щекам тушь для ресниц.
– Я понимаю, вы все пытаетесь помешать демону открыть врата ада и превратить наш мир в личную игровую площадку. И это я принимаю. Но Кеннеди говорила, что ты сражался с духами-убийцами еще в детстве, до того, как тот демон вообще сбежал. – Элль тараторила взахлеб, торопясь высказать наболевшее. – Зачем тебе рисковать собственной жизнью?
Я задала Лукасу и Джареду тот же вопрос, когда впервые с ними встретилась, пытаясь понять, зачем кому-то брать на себя такой риск.
Лукас вытер с ее лица черную полосу туши.
– Потому что я хочу защищать людей.
Элль кивнула, словно сразу все поняла.
В коридоре стало тихо. Никакого шипения мигающих огней, никаких проводов, рвущихся из стен, только звук знакомых голосов вдали и гудение детектора; и так было до возвращения Приста и Джареда.
– В доме чисто. – Прист поставил Карателя к стене рядом с собой.
Джаред привычно сплел свои пальцы с моими.
Бир протопал по лестнице впереди Алары.
– Соляные линии в полном порядке.
– Я хочу похоронить ее.
После всего ужасного, что случилось с Фэйт, она заслужила хоть немного покоя.
Мы похоронили Фэйт в могиле, которую она сама приготовила.
Алара начитывала молитву, а мы по очереди бросили в яму по горсти земли. Я представляла могилу матери так подробно, словно видела фотографию.
Вот я стою у холмика недавно выкопанной земли. Смотрю на белые розы – некоторые увяли или сломались – и на испачканные грязью лепестки, рассыпанные по полированному гробу.
Я отвела взгляд, когда Джаред и Лукас принялись засыпать могилу. Не могла на это смотреть. Вместо этого я сосредоточилась на надгробном камне, на котором Джаред уже вырезал год смерти тети.
Знала ли Фэйт, что ее конец близок? Видела ли его в своих снах? Я добавила эти вопросы ко множеству других, на которые не было ответа и которые заполняли мою голову.
Я по-прежнему не знала, почему моя мама скрывала от меня историю Легиона и собиралась ли когда-нибудь рассказать мне правду. Может, она боялась иллюминатов, людей вроде Арчера, которые могли причинить нам боль?
Мой взгляд скользнул по эпитафии: «Пусть она спит вместе с голубками». Похоже, Фэйт сама выбрала надпись. Я представила, как подписываю собственное надгробие. Что бы я написала?
Девушка, которая погубила мир.
Следом за всеми я вернулась в дом. Мои друзья остановились в гостиной, чтобы поговорить. А я стояла в окружении пророческих картин моей тети и почти не слышала беседы рядом с собой.
– Но как он пробрался внутрь?
– Андрас не может пересечь соляную линию.
– Мы не знаем, на что он способен.
На следующие слова я уже не могла не обратить внимания.
– Думаешь, теперь Кеннеди – одна из нас? – с надеждой спросила Алара.
– Ты же слышала, что говорила моя тетя. Она не хотела, чтобы я стала частью Легиона. – Я делала вид, что меня это совершенно не интересует.
– А кого еще она могла выбрать? Твоего отца? – возразил Прист. – Но его нельзя назвать следующим поколением.
– Сам-то понимаешь, что говоришь? – прошипела Алара, прежде чем снова повернуться ко мне. – Взрослые кучу времени тратят на то, чтобы объяснить, чего они нам не позволят, а заканчивают тем, что меняют свое мнение.
Я вспомнила рассказ тети об иллюминатах, Арчере и ее прошлом. Она бы не выдала мне свои тайны, если бы не доверяла, потому и стала менее скрытной, когда мы остались наедине.
Но что, если Прист прав и Фэйт передумала и выбрала меня?
– Возможно… – Я не притворялась, что убеждена.
– Нам следует собрать вещички и убираться отсюда, – сказал Прист Джареду, а может быть, Лукасу.
Я снова не обращала на них внимания.
Сосредоточилась на серебряных пряжках на собственных ботинках, на нитке, повисшей на подоле моей рубашки, на чем-то коричневом на ладонях. Понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что это.
Земля. С могилы моей тети.
У меня сжался желудок, будто я увидела кровь на своих руках. Последние двадцать четыре часа оказались слишком тяжелыми. Все, чего я сейчас хотела, – вымыть руки.
Джаред вскинул голову, когда увидел, что я помчалась по коридору.
– Я руки вымою. – Ясно было, что он тревожится и готов следить за каждым моим движением.
Прежде чем Джаред успел ответить, крыша дома содрогнулась от удара.
Элль посмотрела вверх:
– Что это?
