– Твоя бабушка хорошо тебя обучила, – улыбнулся Димитрий.
– Моя бабушка ни за что не прикоснулась бы к такому предмету. Мучить людей – это не для нашей веры.
– Мне следует кое-что прояснить. – Димитрий заговорил виноватым тоном. – Я забрал содержимое этой чаши из дома человека, которого мучили с его помощью.
Элль с подозрением уставилась на кувшин:
– Но что там лежит? Я ничего не вижу.
– Если он говорит правду, внутри заперт мстительный дух. – Алара протянула руку перед Элль, чтобы не позволить ей приблизиться к Димитрию или к кувшину. – Ты ловишь духа в стеклянный сосуд и приносишь его в дом человека, которого хочешь околдовать. Чтобы высвободить духа, разбиваешь стекло и закапываешь осколки поблизости, обычно во дворе у этого человека. Дух не может покинуть место, где закопаны осколки, пока люди вроде нас не придут и не разрушат чары.
Димитрий поднял кувшин повыше:
– Или кто-нибудь вроде меня не принесет другую Чашу Битвы и не загонит в нее духа.
– И что же доказывает твой черный магический кувшин? – спросила Элль.
Но я уже поняла.
– Кто-то должен уничтожить мстительного духа, или невинные жертвы его ярости никогда не узнают покоя, – пояснил Димитрий. – Специальность Кеннеди – символы и начитывание заклинаний. Все, что ей нужно сделать, – нарисовать символ, который уничтожит духа. Если она действительно член Легиона, она заработает свою метку.
– Татушку демона, да? – шепотом спросила Алару Элль.
Прист ошеломленно уставился на Димитрия:
– Откуда ты знаешь?
– Это моя работа – знать как можно больше о Легионе черной голубки. Как я уже сказал, мы сражаемся ради одной цели.
Джаред выступил вперед, прикрывая меня:
– Она не станет этого делать. Она не должна ничего доказывать ни тебе, ни кому-либо еще. Но по тому, как переглянулись Алара, Лукас и Прист, я поняла: должна. Димитрий уже бросил в их души семя сомнения.
Хуже того, он напитал новыми соками и семя, что жило во мне.
– Я это сделаю.
Джаред обхватил ладонями мое лицо:
– Кеннеди, ты вовсе не должна!
Прист уставился в пол.
Из прохода между металлическими контейнерами вышел Габриэль, насквозь промокший.
– Он крепко связан, и я его успокоил такой порцией святой воды, в которой можно утопить слона. Но они все еще готовят убежище, так что пока не получится его переместить.
Димитрий похлопал себя по карманам, ища сигареты.
– Я думал, его закончили несколько дней назад.
– Там какая-то путаница с крестом, – развел руками Габриэль. – Он оказался не алтарным.
– Идиоты… – Димитрий взволнованно порылся в карманах. – Мы не вправе так ошибаться! Если бы Андрас не потратил столько энергии, гоняясь за детьми, цепи и святая вода не удержали бы его. И мы не знаем, сколько душ он уже сожрал, значит не можем предсказать, сколько времени ему понадобится на восстановление сил.
– Сожрал? – шепотом произнесла Элль, глядя на Лукаса. – Что, это…
– Овладел и убил, – разъяснил Габриэль. – Чем больше душ пожирает Андрас, тем сильнее становится.
Он стянул с себя мокрый свитер. Десятки черных татуировок покрывали его правую руку – Око Провидения, искривленный крест, другие незнакомые мне символы. Его левая рука казалась чистой, пока он не повернулся, и тогда я увидела странную татуировку на внутренней стороне предплечья.
Это был средневековый крест с ястребом в центре, а внизу бежала надпись на латыни.
Я запомнила буквы и стала мысленно подбирать подходящие английские корни глаголов, чтобы перевести латынь. Но по какой-то причине не могла понять две последние буквы татуировки.
Что-то пошло не так. Я же смотрела на эти буквы секунду назад, моя эйдетическая память уже зафиксировала картинку, но я не могла воспроизвести ее. Я снова взглянула на руку Габриэля. Символы выглядели так же, но он стоял слишком далеко от меня, и я не могла отчетливо их рассмотреть.
Должно быть, устали глаза.
На секунду я зажмурилась, потом снова открыла глаза, но все равно не смогла прочитать буквы. Зато осознала нечто более тревожащее: Габриэль не сдвинулся с места с тех пор, как снял свитер.
– На что ты уставилась? – удивилась Алара.
Я отвела взгляд, смущенная.
– Странный крест на руке Габриэля.
– Это символ иллюминатов, – объяснила Алара.
Габриэль же заметил кувшин в руке Димитрия.
– Я что-то пропустил?
Димитрий встряхнул кувшин.
– Кеннеди все еще верит, что она член Легиона. Я предложил ей выяснить это наверняка.
– Зачем себя мучить, детка? – спросил Габриэль.
Я тяжело сглотнула:
– Открывай его.
– Не сразу. Ты должна приготовиться. – Димитрий показал на пол. – Начерти символ, уничтожающий духа, а потом я дам тебе кувшин.
Алара достала из оружейного пояса черный маркер и протянула мне:
– Покажи им, на что ты способна.
Я кивнула и опустилась на колени на холодный бетонный пол, мысленно представляя нужный символ.
Капкан Дьявола – символ, которым я воспользовалась, чтобы уничтожить Дариена Ширса, духа, просившего меня не собирать воедино Орудие.
Надо было его послушать.
Сначала я начертила внешний круг, потом семиугольник с семиконечной звездой внутри. Мой мозг регистрировал каждую деталь – символ в центре звезды, имена по внутреннему кругу: Самуэль, Рафаэль, Анаэль, Габриэль, Михаэль…
Закончив, я поднялась на ноги и бросила маркер к ногам Димитрия:
– Готово.
Он обошел вокруг символа, кивнул:
– Впечатляет. У тебя, несомненно, есть дар.
– Это ее специальность. – В голосе Джареда слышалась гордость.
– Мы это называем дарами, – сказал Димитрий. – У некоторых иллюминатов они тоже есть.
– Открывай.
У меня пересохло в горле. Я хотела, чтобы все поскорее закончилось.
Димитрий протянул мне кувшин:
– Его следует разбить, а не открыть. И именно ты должна освободить духа.
– Чтобы не осталось места для сомнений, – произнес Габриэль, он так и не сдвинулся с места.
Мои пальцы сжались на стекле, и я внесла Военный Кувшин в центр Капкана Дьявола.
– Встань снаружи! – окликнула меня Алара.
