– Я.
Дальше разговор шел на турецком.
– Прими.
Турок передал мне мой кожаный мешок с инструментами. Я обрадовался инструментам, а еще больше тому, что меня не арестовывают и не ссаживают с корабля.
– А еще этот мешочек. – Турок передал мне мешочек, судя по звону – с деньгами. – И лично от визиря. – Он протянул продолговатый сверток в шелковой ткани. – Великий визирь просил передать тебе благодарность за лечение дочери и пожелание счастливого пути.
Галера отвалила от борта. Стоявший на носу турок трижды взмахнул белым платком, и цепи громыхнули, освободив выход в море. На корабле подняли парус, и мы оказались на морских просторах. Меня обступили купцы и команда.
– О чем говорил турок, почему нас остановили?
– Великий визирь благодарил меня за лечение дочери и передал подарки.
– Покажи! – Всем было интересно.
Я развязал кожаный мешочек. Здесь было золото, вернее – золотые дирхемы. Федор взял мешочек в руки, прикинул:
– Да здесь не меньше чем на два фунта золота. Везет же некоторым!
Команда завистливо вздохнула.
– А в свертке что?
Я развернул сверток. На шелке лежала сабля в богато украшенных ножнах. Я готов был поклясться, что именно ее я видел на поясе у великого визиря. Но может быть, я и ошибался.
Сабля пошла по рукам. Кто-то разглядывал ножны, кто-то – клинок. Рукоять сабли венчал крупный изумруд. Дорогая вещь! Пожалуй, по цене – не меньше, чем мешочек с золотом. Повезло мне, а ведь мог и голову потерять.
Мы с Фролом удалились под навес на носу ушкуя. Я разглядывал саблю визиря, и чем дольше я ее разглядывал, тем больше она мне нравилась. Легкая, отлично сбалансированная, клинок из дамасской стали. Такой не затупится, не подведет в трудную минуту.
– Повезло тебе, – сказал Фрол, – денег заработал, саблю визирь подарил ханского достоинства. Думается мне, что на Руси не у каждого князя такая есть.
– Не тужи, Фрол, – какие твои годы.
Я залез в мешок с серебряными акче, щедро зачерпнул пригоршню и высыпал перед Фролом, лежавшим на матрасе.
– Бери, пользуйся.
– Нет, ты трудом заработал – не могу.
– У тебя семья, а я гол как сокол. Мне и этих денег надолго хватит.
– Ну, коли так, да от чистого сердца предлагаешь – возьму. – Фрол пересчитал деньги: – Здесь сто пятьдесят монет. Дом себе куплю, у меня ведь не дом – развалина, что от отца осталась. Денег нету, чтобы подняться. А ты сыпанул больше, чем я за весь поход заработаю. Не знаешь, случайно, сколько стоит эта турецкая акче?
– Понятия не имею. Спроси у купцов – они должны знать.
Фрол ушел и вскоре вернулся, лицо его было довольным.
– Купцы говорят, что по весу серебряная акче полтора серебряных рубля тянет. Неплохой каменный дом купить можно, да еще и на живность останется. А может, я и скотину покупать не буду, торговлей займусь. У меня ведь шестеро детишек, и все есть хотят.
Фрол улегся, шевеля губами и что-то подсчитывая. Я придремал – все-таки предыдущую ночь не спал, и проснулся в Синопе, куда мы зашли на ночевку. Команда, утомленная переходом, уснула, я же вызвался добровольно нести вахту по охране. Уселся у борта, глядел в темное ночное небо с крупными звездами. С берега дул теплый ветерок. Нет, не моя это земля, здесь даже ветер приносит чужие запахи – незнакомых трав, степи, чего-то непонятного.
Утром корабль пошел дальше, а я снова улегся спать.
Следующая стоянка была в Трапезунде, где мы набирали свежую пресную воду в носовые бочки. Кормчий с тревогой посматривал на небо. Конечно, уже ранняя осень, начинается сезон штормов. Надо уходить с Черного моря – в Азовском море куда как спокойнее, а на Дону и вовсе благодать. Никаких штормов, и до морозов и ледостава еще далеко.
Так и добирались, ночуя в портах Батуми, Поти. Даже берег был малонаселенным. В Кафу мы не заходили, переночевав и набрав воды в Тамани, а дальше – Темрюк, Азов. Встречное течение Дона тормозило наше возвращение, однако дул попутный ветер, а когда и он стихал, команда садилась на весла. Гребли все без исключения – даже купцы.
Вот и волок. Те же волы перетащили судно к Волге.
Чем ближе мы были к дому, тем более командой овладевало нетерпение. Прошли излучину Камы, Казань. Переночевали у Свияжска – первого русского города-крепости, воздвигнутого по велению Ивана Грозного. Купцы уже начали строить планы – остановиться в Нижнем и торговать там заморскими товарами или идти в Москву. В Москву – дальше, но зато выгоднее. Про торговлю в Муроме никто и не заикался – слишком мало жителей осталось в древнем городе.
После долгих и горячих споров решили попробовать поторговать в Нижнем. Простояли три дня, однако цену за товар не давали, и купцы решили двигаться на Москву. По пути мы остановились на пару дней в Муроме, где купцы и команда сошли на берег. Поскольку у меня ни дома, ни семьи не было, я остался охранять судно – все-таки весь трюм забит заморским товаром, нельзя оставлять добро без надзора.
Команда и купцы заявились повеселевшие, обменивались между собой городскими новостями.
Снова поплыли мимо берега, но после Мурома что-то у нас не заладилось. Ветра попутного не было или дул встречный, команда почти все время сидела на веслах. К вечеру выматывались настолько, что падали без сил, забываясь глубоким сном.
Мы с Фролом, как и все, работали на веслах. На ночных стоянках дежурили по очереди дневальные. В одну из таких ночей все и случилось.
Мы с Фролом спали глубоким сном после тяжелой работы на веслах. Судно стояло, пришвартованное правым боком к берегу, с борта на берег были сброшены сходни. На берегу горел костер, вахтенный подбрасывал валежник. На судне стояла тишина, периодически прерываемая всхрапами и бормотанием.
Сквозь сон – все-таки сказывалась привычка полностью не расслабляться – мне послышался вскрик с берега. Протерев глаза, я приподнялся над бортом. Вахтенный лежал у костра. Заснул, что ли? Я перевел взгляд на сходни. Неужели мерещится? По сходням на борт поднимались темные силуэты. В руках у одной тени в лунном свете сверкнуло железо.
Я нырнул под полог, толкнул Фрола, выхватил из ножен саблю – подарок визиря, выскочил из-под полога и заорал во весь голос:
– Тревога, нападение!
И тут же разбойники бросились на спящих людей.
Мало кто смог оказать сопротивление. Лишь на корме, куда еще не добрались тени, несколько человек успели схватиться за сабли и топоры. Сеча стояла отчаянная. Нас застали врасплох, и в первые же секунды нападения многие из команды были убиты.
Мы с Фролом яростно рубились с напавшими. Я мысленно поблагодарил Бога за то, что догадался схватить саблю визиря. Может быть, ее навели по-особому, но рубила она здорово. Два раза передо мной возникали тати в кольчугах, и оба раза я легко рассекал железо и плоть.
