– А чего это у тебя? – поинтересовался Илья.
– Добыча, грамотки интересные взял в доме кромешников.
– Да ну! Интересно, давай посмотрим.
– Для того и принес.
Я вывалил из мешка бумаги на столешницу, мы уселись за стол и стали читать. Периодически Илья вскрикивал от удивления:
– Ну надо же, чего только в доносах не пишут!
Мне же по большей части достались записки о признаниях, выбитых под пытками. Известное дело – пытки далеко не каждый вытерпит, перенесет боль, вот и оговаривали друзей, знакомых и родственников. Были признания абсолютно дикие, вроде заговора с целью убийства государя или в измене псковских бояр с целью перейти под руку Литвы. Были и несущественные – о мелких кражах или обмане покупателей на торгу.
Неожиданно Илья стукнул кулаком по столу так, что от резкого движения бумаги разлетелись.
– Вот же нехристь! Иуда!
– Ты что, Илья?
– Оказывается, сосед мой на меня донос написал – ты почитай, почитай! А я-то думаю, с чего это кромешники в мой дом ворвались?
– Думаю, кабы не указ царский о роспуске опричнины, они бы тебя в покое не оставили.
– И я так мыслю. Надо же – никак не подумал бы. Погоди же, Тимофей, даст Бог – встану на ноги, устрою я тебе! Купчишка дрянной, умения нет никакого – только пьянствовать горазд да завидовать. На добро мое позарился, не иначе. Интересные грамотки, надо все перечитать. Как много о людях узнать можно.
– А как же, вестимо – кто много знает, тот правит миром.
Мы снова углубились в чтение, и только приход Маши, возвестившей о том, что кушать подано, прервал наше увлекательное занятие.
Глава 5
Прошла еще неделя. Илья встал крепко на ноги. По утрам, после завтрака, он уходил по своим делам. Видимо, купец в красках расписал своим деловым партнерам о моих способностях лекаря, так как вскоре в дом к семье, где я нашел временное пристанище, потянулись страждущие исцеления. И я опять вернулся к прежней мысли – надо снимать в аренду дом или покупать свой.
Пациентов становилось больше, и мне было просто неудобно пользоваться благосклонностью Ильи.
Когда я попросил купца подыскать мне дом в аренду, Илья помрачнел.
– Чем тебе плох мой дом?
– Неудобно, Илья. Я у тебя живу, меня кормят, обстирывают, больные сюда ходят, беспокоят домашних.
– Плохо же ты обо мне подумал, Юра. Я и дочь моя, любимица, живы остались только благодаря тебе. И дом цел – не сожгли, не отдали клеветникам благодаря тебе. Разве не ты рисковал своей головой, вывозя на телеге убитых кромешников? Я и моя семья были для тебя тогда чужими, незнакомыми людьми. Неужели я отвечу черной неблагодарностью? Живи, сколько хочешь – ты для меня как сын, о котором я мечтал и которого Господь мне не дал. Я уже в возрасте – мне бы дело наследнику передать, да вот нету. Девка – она девка и есть, ее облапошить любой может, да и силы за ней никакой. Живи, прошу, не уходи.
И я остался. Когда так просят, грех отвергать протянутую руку, тем более вскоре события завертелись как белка в колесе.
Одним солнечным днем Илья запряг лошадь в возок.
– Юра, не хочешь с нами просвежиться? Я по делам еду, недалече – верст пять. У меня коптильня там, рыбки свежекопченой отведаем, а то я там три седмицы не был.
– Я не против – поехали, а то действительно засиделся в городе.
Я сбегал в свою комнату, опоясался поясом с саблей, сунул за него пистолет и накинул легкую летнюю ферязь, прекрасно скрывавшую мое оружие. Хоть и на прогулку едем, да береженого Бог бережет.
Когда я вышел, в возке уже сидела Дарья.
Я легко поднялся на сиденье, Илья восседал на месте кучера. Он тронул вожжи, и мы выехали со двора. Маша закрыла за нами ворота.
В пути Илья раскланивался со знакомыми, те также с достоинством снимали шапки.
Мы выехали за город. Мостовая кончилась, трясти стало меньше, возок мягко покачивался на грунтовой дороге. Дарья периодически соприкасалась со мной то плечом, то рукой, и на щеках ее выступал румянец.
Природа и в самом деле была хороша – слева и справа от дороги тянулись луга, невдалеке темнел лес, а слева поблескивала река. Воздух был напоен запахом трав и луговых цветов, дыши полной грудью – не надышишься. В городе такого воздуха нет – пахнет дымом от многочисленных печей, варящимися щами, навозом от домашней живности.
Илья, полуобернувшись к нам, рассказывал о пасеке, что стояла невдалеке и на которой он покупал ну совершенно потрясающий мед, которым собирался нас угостить.
Мы добрались до коптильни – небольшого деревянного барака, в котором на веревочках висела уже готовая рыба. Рядом с ним стояла сама коптильня – печь с идущим от нее по земле каменным воздуховодом. Как раз из него рабочие вытаскивали рыбку, отливающую золотистыми боками. С рыбки падали капли янтарного жира, а запах был просто умопомрачительным. Потекли слюнки, и немедленно так захотелось ее отведать.
Илья уловил наше с Дашей желание, отдал распоряжение, нас усадили за неказистый стол, на который поставили миску с крупно нарезанными ломтями свежего хлеба и длинное медное блюдо с лежащими на нем крупными рыбинами.
На правах хозяина Илья великодушно предложил отведать рыбки.
– Вот вязига, вот налим холодного копчения, щурят рекомендую. А уж белорыбицу не попробовать – грех.
Я ножом располовинил белорыбицу, кусок отдал Дарье, во второй вонзился зубами сам. О! Божественно! Конечно, и вяленую, и копченую рыбу я ел и раньше, но вот так – горяченькую, только что из коптильни, да на свежем воздухе – впервые. Вот уж уважил Илья, молодец.
Когда отлучившийся по делам Илья подошел, почти вся рыба была съедена.
– Ого! – удивился Илья. – Неуж так оголодали на моих харчах?
– Нет, но не скушать такую рыбу – обидеть хозяина. Уж очень хороша – никогда такой не пробовал.
– А то! Посмотри, какие мастера работают. Тезка мой, Илья, – мастер у ватажки. И дед его, и отец всю жизнь рыбу коптили, все секреты знают.
– Хороша рыбка, спору нет. К ней бы еще пивка холодного.
– Ах я, старый дурень, про пиво-то и запамятовал. Ведь на кухне бочонок стоял, Маша приготовила. Взять забыл! Ну ничего, не в последний раз сюда наведываемся. Сыты? Тогда поехали назад, в город – еще дела есть.
Мы уселись в возок и поехали назад. Выехали с узкой дорожки на широкую дорогу, ведущую в город. Отдохнувшая лошадка бодро тянула повозку.
Вдруг сзади послышался лихой посвист и топот копыт. Я обернулся – нас догоняли всадники. Из-за того, что лес подступал к дороге с обеих сторон, нельзя было определить их численность – видно было только трех первых, скакавших впереди. Я рассмотрел на них синие мундиры и успокоился – не разбойники, те всегда одеты во что придется.
