Когда слуга привел моего коня, купец предложил:
– Клади свои пожитки в сани. Тебе удобнее ехать будет, а мой конь даже не почувствует.
Я так и сделал. Сунул свои вещи под полог на сани и поднялся в седло. Завидев саблю на боку, купец спросил:
– Владеешь али для грозности носишь?
– Учен немного, за себя постою.
Купец вытащил из-под полога секиру, показал мне и вновь убрал.
– А мы по-дедовски, так оно надежнее. Вдвоем-то мы уже не всяким разбойникам по зубам, как мыслишь?
– Лучше без этого обойтись.
– Твоя правда.
Калашников по дороге ехал впереди, я верхом – за ним. Узковата дорога, только когда съехали на лед реки, я пристроился рядом.
До вечера мы наговорились всласть, перебрав многие темы – от чумы, гулявшей по Руси о прошлом годе, до торговли.
– Пока снег да дороги проезжие, думаю еще пару ходок за товаром сделать, а ежели удача не отвернется, ладью куплю, – мечтательно произнес купец.
– Зачем она тебе? Ее покупают не в соседнее село сплавать. В дальние города, а то и в чужие страны на ладье ходят. Каждое путешествие, почитай – по полгода. Когда же с семьей быть?
– Зато выгодней. За море сходил – сам-три, а то и сам-пять обернуться можно. По месту же крутишься-вертишься, а получается – то с товаром прогорел, то разбойники обчистили. А три года тому назад опричники лапу на товар наложили, вообще с пустой телегой домой вернулся. Хорошо, хоть сам живой остался. Нет, ладья – замечательно. За морем товар купил и в своем городе к пристани причалил.
– Так и в море пираты да каперы есть.
– Пушку куплю, – рассудил купец.
Эх, Александр, знал бы ты, что одной пушкой от каперов не отбиться. Видимо, не был в море никогда, не обжигался.
До полудня мы успели проехать верст пятнадцать, что для лошади, запряженной в сани, довольно неплохо. Мирно тянулся наш разговор.
На берегу замерзшей реки показалась большая деревня, и только мы с ней поравнялись, как оттуда на лед хлынула толпа парней и молодых мужиков. Все они были изрядно выпивши, многие без верхней одежды – кровь молодая да вино грели. И прямым ходом – к нам. Видно – кулаки чесались. Нет чтобы между собой кулачный бой устроить – стенка на стенку, так решили чужаков побить.
Я, надо признать, слегка струхнул. У них в руках никакого оружия нет – ни ножей, ни кистеней, о саблях я уж и не говорю – откуда они у деревенских. Стало быть, и против них оружие применять нельзя. Ранишь кого или убьешь – видаков полдеревни. Никакой суд – хошь княжий, хошь наместника – не оправдает.
Положение спас купец. Он шустро соскочил с саней, вытащил из-под облучка кнут. С толстой ручкой, длинным – метра четыре – хлыстом. Расставив ноги, он преградил путь приближающейся толпе. Мне стало неуютно. Я расстегнул тулуп, проверил пистолет. Оружия-то у них нет, только и кулаками можно калекой сделать али до смерти забить.
По мере того как толпа приближалась, пьяные выкрики усиливались. Александр стоял молча – спокойно, незыблемо. Толпа остановилась, вперед выскочил шустрый подросток, и, как водится, стал поносить нас, провоцируя на драку.
Купец стоял молча, с непроницаемым лицом.
Наконец некоторым, наиболее рьяным парням, надоело ждать. И они кинулись к купцу. Александр как-то ловко взмахнул кнутом, и хлыст из бычьей кожи прошелся по рубахам, разорвав их.
Толпа взвыла, собираясь просто затоптать нас. Купец заработал хлыстом, как голодный – ложкой. Щелчки бича следовали один за другим, удары были сильные, мощные. Такие, что если под удар попадал один человек, то его отбрасывало назад, а одежду рвало в клочья, обнажая исполосованную кожу.
Толпа сначала остановилась, затем стала медленно отступать, а потом и вовсе рванула назад. На льду реки остались треухи, варежки, клочки порванной одежды. Такого владения кнутом я еще не видел. Один! Один бичом разогнал пьяную толпу. Я был удивлен без меры. У меня всегда профессионализм, в чем бы он ни проявлялся, вызывал уважение.
– Александр, ты силен. Глянь-ко, один толпу разогнал.
– Так на кулачках мы бы вдвоем с ними не справились, не секиру же доставать.
Купец снова уселся в сани, сунув кнут под полог, и мы продолжили путь.
– Александр, а зачем тебе секира?
– Как зачем – от разбойного люда да лихих людей обороняться.
– Это понятно. Но почему именно секира, а не другое оружие? Секира тяжеловата, в бою не всякий мужик ею долго махать сможет.
– А я и не воин, в сечах не бывал. Секира мне от батюшки досталась. Мне нравится, от нее ни одна бронь не убережет. Коли попал удар по ворогу, считай – не жилец. На том и стою.
У меня просто слов не нашлось в ответ.
Некоторое время мы ехали молча, переживая первое дорожное происшествие. Неплохой мужик купец этот, мне он нравился. И выпить может, и за себя постоять.
– Саш, а ты чего обоза попутного ждать не стал?
– Как ты меня назвал? – удивился купец.
– Сашей – ну, от Александра имя, дома обычно так называют.
– Дома меня Ксандром зовут.
– Хочешь – и я буду звать так же.
– Обоза я два дня ждал; еще бы сидел, да ты удачно подвернулся, вот и решился я.
– Так ведь ты меня не знаешь, может я – тать.
– Не похож ты на татя. А одному ехать никак нельзя. Случись разбойники или еще какая напасть – спину прикроешь или другую помощь окажешь. В пути русские люди помогать друг другу должны, коли веру блюдут.
– Верно мыслишь.
– А ты чего в лекари подался? От нужды?
Я удивился:
– Почему же от нужды?
– Ну вот отец мой и дед торговлей промышляли, мне ремесло передали, с нужными людьми познакомили.
– Нравится мне это дело – людей лечить, здоровье возвращать. Можно сказать – по велению сердца.
– Вона как! И что – кормит ремесло?
– А ты загляни в мой мешок, дозволяю.
Ксандр перегнулся с облучка, дотянулся до мешка, развязал и залез в него рукою. Вытащив пригоршню золотых и серебряных монет, ахнул.
– Похоже, не тем я всю жизнь занимался.
Бросил деньги в мешок, завязал его.
– Чего же с собой такие деньжищи возишь? Пустил бы в дело!
– Хотел пустить, часть уже потратил. Дом каменный в Пскове строил, да вот до конца не успел.
– Погоди-ка, недалеко от постоялого двора дом из белого пиленого камня стоит. Стены и крыша есть, но без окон. Твой?
– Мой.
– Хорошие хоромы будут. Я уже смотрел на него – красив и ладен, глаз не отвести. Я уж думал про себя – повезло человеку. А ты вон со мной из Пскова уезжаешь. Стало быть – не такой ты и везучий.
