— И будет лучше для унтер-офицера, если он так и уйдет, не возвращаясь в этот мир, — пробубнил отставной драгун, впрягаясь в санки вместе со всеми.
— Как, впрочем, и для всех нас, — обреченно признал его правоту Бауэрс.
По пути к лагерю Эванс на несколько минут пришел в себя и что-то произнес, но что именно — этого никто не расслышал. Лейтенант даже оставил лямку и приблизился к нему, в надежде, что тот еще что-нибудь скажет, но вскоре, со словами: «Кажется, это все!», вернулся на свое место в упряжке.
Они сняли унтер-офицера у палатки, и врач опять нащупал на шее его пульс, который едва прослушивался. Словно бы осознавая, что не имеет права больше задерживать своих спутников, Эванс неожиданно простонал, все тело его конвульсивно передернулось и застыло, упокоилось — на сей раз навеки.
— Он уже в царствии небесном, — констатировал Уилсон, убедившись, что унтер-офицер мертв. И Скотт обратил внимание, с каким просветленным лицом врач произнес это. — Надо бы прочесть над ним молитву, — достал он из своего медицинского ящика молитвенник, — и похоронить по христианскому обычаю.
«…Вернувшись, — в тот же день, 17 февраля 1912 года, записал в своем дневнике Скотт, — мы нашли Эванса почти без сознания, а когда доставили его к палатке, он был уже без памяти и в 12 часов 30 минут тихо умер. Осмысливая симптомы, мы приходим к выводу, что он начал слабеть, когда мы подходили к полюсу, и его состояние быстро ухудшалось из-за страданий, которые доставляли ему отмороженные пальцы и частые падения на глетчере, пока, наконец, он не потерял всякую веру в себя. Уилсон убежден, что во время одного из этих падений он повредил себе мозг.
Страшное это дело — так потерять товарища. Но как спокойно рассуждать об этом, ведь нельзя не согласиться, что это лучшее завершение всех тревог прошлой недели. Обсуждение нашего положения во время завтрака показало нам, в каком ужасном состоянии мы пребывали все это время, имея на руках больного».
Выслушав молитву врача, полярники отнесли тело Эванса к ближайшему валуну у подножия горы Монумент и, немного углубив место захоронения, выложили над ним гурий. На груди, под курткой унтер-офицера, капитан Скотт оставил записку: «Здесь покоится тело моряка, унтер-офицера Эдварда Эванса, который умер 17 февраля 1912 года, возвращаясь из экспедиции на Южный полюс в составе отряда капитана первого ранга Р. Скотта. Унтер-офицер Эванс был по-настоящему мужественным человеком и боролся с обстоятельствами, в которые попал отряд, до последней возможности».
— Если бы мы могли переночевать здесь, эту ночь Эванс еще провел бы рядом с нами, — расчувствованно произнес лейтенант.
— И утром пришли бы к его могиле, — со вселенской грустью в голосе добавил Отс. — Смерть в этом ледяном аду тем и страшна, что ты знаешь, что уже никто и никогда из родных и близких тебе людей не побывает на твоей могиле. А возможно, вообще никто и никогда не побывает на ней.
«А ведь, кажется, ротмистр уже предчувствует, что следующим окажется он, — подумалось капитану. — Впрочем, скорее всего, мы все — кто раньше, кто чуть позже — останемся в этом „ледяном аду“». Но вслух произнес:
— Ничего не поделаешь, джентльмены, такова судьба всех путешественников. Как, впрочем, и солдат, чьи могилы остаются в чужих землях, на безымянных полях сражений.
27
На гребне ледяной гряды, на которую они взошли возле горы Монумент, четверо полярников остановились, чтобы в последний раз увидеть внизу, справа от санного следа, гурий на могиле Эванса.
— …И ведь понятно, что унтер-офицер мертв, — произнес Бауэрс, когда настала пора двигаться дальше, к спуску в снежную долину, — а все равно чувствую себя так, словно оставляем его здесь на произвол судьбы.
— Полагаю, что у нас у всех такое же ощущение, — заметил Уилсон.
Они умолкли и ожидающе уставились на начальника экспедиции. «Интересно, что они ожидают услышать от меня такого, что способно их успокоить? — недовольно проворчал про себя Скотт. — Да, мы действительно находились на той последней грани человеческой морали, когда готовы были прибегнуть и к такому шагу. Причем всю вину за это решение мне довелось бы взять на себя. Впрочем, ничего брать не пришлось бы; так или иначе, а все равно её взвалили бы на меня».
— Не теряйте времени, джентльмены, уходим, — молвил Скотт. — А что касается ваших ощущений… Представьте себе на минутку, как бы мы все казнили себя, если бы действительно решились на такой шаг! — молвил Скотт.
— К тому же там, в Британии, многие попросту отказались бы понимать мотивы наших поступков, — поддержал его врач экспедиции.
Преодолев еще одну гряду, полярники вскоре оказались в огромной низине, но даже там время от времени оглядывались назад, словно никак не могли смириться с гибелью Эванса или ожидали, что на горизонте вот-вот появится его высокая сутулая фигура.
Пройдя до изгиба этой долины, полярные странники, к неописуемой радости своей, увидели флаг склада «Нижнего глетчерного». Разобравшись с продуктами, капитан велел врачу внимательно осмотреть группу и оказать первую медицинскую помощь, а лейтенанту приказал увеличить на ужин количество еды и выдать всем по небольшой порции коньяку, которым они не только подкрепились, но и помянули унтер-офицера Эванса.
— Избавляя унтер-офицера от дальнейший мучений, — произнес Скотт вместо тоста, — Господь в то же время даровал нашей группе реальный шанс на спасение. Мы получили возможность ускорить переходы от склада к складу, не прибегая к постоянным остановкам из-за проблем с Эвансом, да упокоится он с миром; увеличился наш рацион, и у нас появилось больше времени заниматься своими болезнями. То есть Создатель смилостивился над нами, и теперь от нас зависит, насколько мудро мы сумеем распорядиться Его милостью.
— Мы постараемся быть мудрыми и рассудительными, господин капитан, — заверил Уилсон начальника экспедиции. — Было бы грешно не воспользоваться дарованной нам возможностью выбраться из этой «мертвой страны мертвых».
— Как навигатор, — поддержал его Бауэрс, — хотел бы добавить, джентльмены, что на полпути к следующему складу мы проходим через нашу бывшую стоянку, которая занесена в моей карте под названием «Лагерь „Бойня“». Если помните, именно там мы забили нескольких наших лошадей. Уверен, что в этом естественном морозильнике мясо животных отлично сохранилось, и его столько, что значительной частью мы сможем пополнить запасы своей провизии, а значит, восстановить свои силы. Кстати, на этом складе нас ждут запасные сани, которыми нужно заменить эти, уже предельно изношенные и расшатанные.
Расщедрившись на пять часов отдыха для своей группы, капитан поднял ее и повел к появившемуся у них на пути невысокому горному хребту. Восхождение оказалось нелегким, однако полярники действовали настолько упорно и слаженно, что, казалось, взошли на ледяной перевал в едином порыве. Спуск оказался не менее трудным, поскольку нужно было постоянно сдерживать движение саней, самим удерживаясь при этом на ногах. Ни один из полярников не сумел сойти с этой вершины без падения, но в конечном итоге все они закончились более или менее благополучно.
