Словом, причин для того чтобы вокруг крепости скопились значительные силы, более чем достаточно. И Ростовский был абсолютно прав, когда говорил об опасности. Но есть и другая правда. Если не выйти за стены и не проучить наглецов, не начать вновь выставлять секреты и патрулировать окрестности, то какая-то жалкая кучка горцев будет держать в осаде весь гарнизон.
Однако и вот так, с бухты-барахты, начинать несение службы в обычном режиме не получится. Сперва нужно выяснить, что тут вообще творится вокруг. Группа пластунов, потрепанных прошлой ночью, вернулась к обеду, но сведениями относительно ситуации в окрестностях они, разумеется, не обладали. Что в общем-то неудивительно. Именно по этой причине капитан Балахнин приказал направить за стены новую группу пластунов, которым предстояло уточнить обстановку.
Сергею никто не приказывал принимать участие в вылазке лично. Это было его решение, продиктованное тем, что он точно знал: основные силы горцев ушли. В долине оставались лишь разрозненные группы от трех до пяти человек и несколько одиночек. Разумеется, Шейранов не собирался никого ставить об этом в известность. Да и как бы это выглядело?
– Пархоменко, все готовы? – подойдя к восточным воротам, тем, что выходили на Мару, поинтересовался Темляков.
– Так точно, ваш бродь. Десяток в полном составе. Только я бы обождал еще чуток, пусть темнота в силу войдет.
– Согласен. Тогда перекур, в лесу, чай, не до курева будет.
Казаки переглянулись, почесали под лохматыми шапками и признали правоту командира. Не прошло и минуты, как шестеро дружно задымили. Четверо отошли в сторонку, так, чтобы дым относило легким ветерком. Эти из староверов, поэтому не только не курят, но и запах табака не переносят. Вот и правильно, что не курят. Сам Темляков раньше баловался табачком, но благодаря появившейся в его голове второй личности бросил эту привычку, так и не успев пристраститься. Мало того, у него даже появилось стойкое предубеждение к табаку.
Через несколько минут, когда темнота наконец заполнила мир, соблюдая полную тишину, словно тени, группа выдвинулась за стены. Шли быстро, при этом внимательно посматривая себе под ноги и придерживаясь неглубокой канавы, уводящей к югу. Ее промыла сходившая с горы талая и дождевая вода, и глубина была так себе, по пояс, не больше. Однако если слегка пригнуться, то на фоне черной земли ничего не рассмотреть.
Из-за непостоянности потока дно канавы поросло травой. Выгоняемая на выпасы крепостная скотина и лошади подстригли ее, словно газонокосилка. Поэтому высота травы едва доходила сантиметров до двадцати, и ступать там можно было без опаски. То и дело попадавшиеся на пути камни выделялись на черном фоне белесыми пятнами. Только не забывай посматривать под ноги, тогда и беды не будет.
– Все, ваш бродь, устраиваемся на ночевку. Не то в темноте можем налететь на джигитов, – осматриваясь, уверенно заявил Пархоменко.
– Разумно. Но для начала поднимемся на вершину.
– Ваш бродь, луны нет, все ноги переломаем, – возразил было казак.
– Отставить разговоры, младший урядник. Нечитайло, Жабин, передовым дозором прямиком вверх! – начал отдавать приказы Шейранов. – Я и Пархоменко замыкаем.
– Ваше благородие, так а чего там наверху делать-то? В той стороне вершина голая, ветер поднимется, а у нас бурок-то нет, совсем кисло будет.
– Кому-то неясен приказ, Нечитайло?
– Отчего же, ясен, – стушевавшись, ответил казак.
Вот так, дух противоречия очень скоро сходит на нет, если тебя выделяют из общей массы и дают понять, что всех собак повесят на твою шею. А кому хочется оказаться крайним? Ну, разве только больному на всю голову. Здоровые же стараются до такого не доводить.
– Ну а раз ясен, выполнять. И учтите, промахнетесь мимо голой вершины, всю ночь ее искать будем.
Казаки вновь двинулись гуськом, сохраняя прежний порядок. Правда, в ночном лесу ориентироваться было практически нереально. Кое-что, конечно же, видно, но только на расстоянии вытянутой руки. Будь луна, было бы куда легче. Но ее нет и не предвидится, небо звездное, однако от этого польза только на открытом месте, а не под кронами деревьев. Словом, подъем вышел тот еще, досталось всем без исключения. Хорошо хоть, никого из горцев впереди нет и в помине.
Шейранов даже перекрестился, когда они наконец оказались на одной из голых вершин, не получив ни единой травмы. Рад он был не за себя, вернее, не только за себя, но и за всех подчиненных. Неприятно было бы сознавать, что из-за твоего упрямства кто-то получил травму.
– Пархоменко, подойди. – Когда все уселись на траву, поеживаясь от довольно ощутимо задувавшего ветра, Шейранов отозвал в сторону унтера.
– Младший унтер по вашему приказанию прибыл.
– А вот дуться не надо, Сашко. Ты что же думал, я вот так проглочу твою наглость?
– Да я…
– Ты дыши глубже, унтер, и слушай, что тебе мое благородие говорит.
– Прошу простить.
– Пока прощаю. Запомни, братец, в полусотне я командир, и коль скоро оказался в боевом выходе, то командовать тоже буду я. Но ты знаешь, спесь меня не отличает, поэтому совет или предложение выслушаю спокойно и даже прислушаюсь, если дельный. А ты что устроил? Приказы вздумал мне отдавать? Или вы с казачками все еще «на слабо» меня проверяете?
– Никак нет.
– Я надеюсь, братец, что это так. Выставь часовых, и всем отдыхать. Огонь не разводить.
– Может, спустимся к деревьям? Оно хоть и лето, да холодновато.
– Ничего, в самый раз. Как раз мозги проветрите.
Темляков устроился отдельно от остальных, укутавшись в парусиновый плащ, который был пристегнут к ранцу. Казачки пошли в поход налегке, из расчета на погожие дни. Так что в их котомках только припасы. Бурки, годные на все случаи жизни, остались в казарме. Оно и понятно, лето, дожди вроде бы не предвидятся. Да и выход только на день-другой. Чего таскать тяжесть. А тут вот такая неприятность. Придется всю ночь жаться друг к дружке, правда, толку от этого на пронизывающем ветру чуть да маленько.
– Ваше благородие. – Пархоменко легонько коснулся плеча Темлякова, и тот сразу же открыл глаза. – Рассвет скоро, надо бы с вершины сойти, не то торчим тут, как бельмо на глазу.
– Поднимай людей. – Сергей сел, откидывая плащ.
Нда. Если ему так холодно, то каково казачкам? Ничего, в следующий раз думать будут. Правда, теперь нужно бы в их глазах реабилитироваться. Оно вроде и на выпивку подбросил пять рублей за добрую рубку во время штурма, но в то же время особо отличившийся десяток сразу засобирался в поход и оказался обделенным. А какая тут может быть выпивка? Вдобавок ночь на пронизывающем ветру. Так что нужна удачная охота и никак иначе.
– Доброе утро, господин самодур, – раздался голос в его голове.
– И тебе не хворать, Антон. Только это не самодурство, – сворачивая плащ, ответил Шейранов, предварительно осмотревшись, нет ли кого поблизости.
