– Ну чё, Вер? Бабок пожалела, да?
– Андрюш, ты че… чего? Успокойся. Что случилось?
– Ждали меня. У кладбища. Еле отбился… Чего ты, сучка, делаешь? Меня чужие не сдавали, а свои…
– Андрюш, я тебя не сдавала… Клянусь.
Вера стала бледнее больничной стены.
– Ага, они на кладбище грибы собирали… Да у тебя на пачке все написано… Вер, за что?
Рука с пистолетом не опускалась, только теперь ствол смотрел на девушку. И не было никаких сомнений, что через несколько секунд из него с довольно большой скоростью вылетит маленький снарядик. Сразу после того, как последует ее ответ. За измену платить надо. А тут не просто измена. Тут двойная измена. Поэтому и не стрелял сразу у лифта. Сначала объяснит, за что «мочит», как и тому пассажиру, которого из обреза. Иначе это не полноценная месть. Тем более что в «колясочной» тихо и спокойно, никто процессу не помешает. Монте-Кристо хренов…
Твой выход, Коляныч. Репетиций не будет, соврешь хоть разок – всё, в архив. Момент истины.
«Слышь, герой, давай поцелуемся».
– Слышь, герой… Пушку спрячь. Она тут ни при чем, сказала же. Это я тебя сдал.
Коля сделал шаг вперед и заслонил собой Веру.
– Да ну? – по-детски безобидно улыбнулся Ангел, взяв пистолет второй рукой. – Спасти ее хочешь? Молодец. Хорошо вы в тачке сосались. Вместе сдали, вместе и сдохнете.
– Да нужна она мне… Если б не ты, я б к ней за версту не подошел. Я ее в поезде подклеил, когда ты с зоны свалил. Знали, что сюда рано или поздно сунешься. Бабки для тебя тоже я дал. Заряженные они были, с изотопами…
– Коля… Ты чего? – словно со дна глубокого колодца раздался голос Веры.
– Не Коля я, а Вадик. Чего ты мне лапшу вешала, что он за угон сел? Какой, в жопу, угон?! Серьги он со старух рвал, красавчик. Вместе с корешем своим.
– Классно кривляетесь, – ухмыльнулся Ангел, – смотрел бы и смотрел. Только меня так дешево не купишь…
– А ты из себя д’Артаньяна не строй! Видел я, как ты в камере ногти со страху грыз… Рома.
– В какой камере? – В интонации Андрея появились нотки легкой растерянности.
– А вспомни, с кем ты первый раз в пердильнике парился? Ну что, узнаешь? Как я тебя развел, а? Как лоха последнего. Жаль, мало тебе дали, лошок.
Коля смотрел на Ангела открыто, не пряча глаз.
– Тогда под тобой работал, сейчас под ней. – Коля небрежно указал большим пальцем назад, на Веру. – И обоих, как пионеров, сделал. Поэтому бросай пушку, пока не поздно.
Колясочная вдруг превратилась в милицейскую камеру с нарами, надписями на стенах, разводами на полу, дуршлагом на лампочке, слезоточивой вонью.
– А белье дают, не знаешь?
– Чего? Какое белье?
– Ну постельное… Этот, в комбинезоне, сказал, что до утра сидеть придется. Значит, они должны обеспечить нормальный ночлег. Белье, кормежку… Я ж не по своему желанию здесь. И не по своей вине…
«Тебе стеклопакеты, кстати, не нужны? Немецкие, фирма. У меня дырка есть… Так это ты все-таки?.. Хреново дело, брат, моей Ленке ты вряд ли позвонишь…»
Наверное, не очень полезно для здоровья узнать, что когда-то из тебя сделали дурака. Где-то даже шокирующе…
Судя по выражению лица, Ангел огорчился. Да, он вспомнил. Он узнал Веркиного хахаля. И убедился, что она ни при чем. Что она его не сдавала.
Ну, стукач поганый… Сука ментовская!
За дверьми раздались шаги. Кто-то зашел в подъезд. Ангел на мгновение обернулся. Но Коля не собирался прыгать на врага с голыми ногами, он не Джеки Чан. Враг трижды успеет послать свинец в мишень.
Просто сделал еще один маленький шаг вперед, уменьшив зону поражения.
– Это за тобой, чепушила… Снова ты обосрался по полной… Ха-ха-ха…
– С-суки!!!
При попадании пули первые несколько секунд человек не чувствует боли. Онемение. Потом болевой шок и потеря сознания – в зависимости от того, куда попала эта самая пуля.
Коля не видел, как Ангел метнулся за дверь колясочной, не слышал звуки выстрелов на улице. Но в эти несколько секунд, падая, успел заметить бледную, как привидение, Веру, смотревшую на него с выражением ужаса и брезгливости одновременно…
ГЕРОЙ МЕРТВ.
ПРОДОЛЖИТЬ ИГРУ С ЧЕК-ПОЙНТА?
ДА? НЕТ?
ДА.
* * *
– Привет, предок.
– Здравствуй, Коленька. Рад видеть, если такое слово уместно в здешних краях. Снова к нам?
– Представляешь, опять попал под раздачу! Везет мне как утопленнику! Чистая случайность, но зато какая! В десяточку!
– Ты уверен, что случайность?
– Конечно. Сядь я в другой вагон – ничего бы не произошло.
– Но в вагон-то ты сел закономерно.
– Намекаешь на «работу»? Вздор. Не надо искать закономерности там, где ее нет и быть не может. Это удел желтых репортеров и беллетристов. Случай, только случай…
– Не буду спорить. Гляжу, у тебя плохое настроение.
– А с чего ему быть хорошим? Ладно бы за дело получил, ладно бы сдал его! Ты прикинь, еле-еле продал пылесос, деньги не в фирму отнес, а Вере, под статью, можно сказать, подставился. А Виталик взял и накосячил! Хоть бы предупредил!
– Я немного в курсе. Вообще-то, он хотел помочь. Не осуждай его.
– Нормально помог, спасибо. Благими намерениями… Если б, как в кино, пуля не попала в авторучку, ту, что Вера привезла из Москвы, я б сюда на ПМЖ. А так, может, выкарабкаюсь. Закурить нету? Разволновался.
– У нас не курят.
– И сюда Минздрав пробрался… Этот-то где? Жених?
– Здесь неподалеку… Твой друг пробил ему сонную артерию. Правда, целился в ноги.
– А Вера?
– Если тебя интересует здоровье, то в порядке. Она не пострадала.
– Слава Богу… Нет, ты мне авторитетно скажи, почему такая непруха? Дважды спасал людей и дважды попал сюда! Где справедливость? Так и без головы остаться можно, если уже не остался.
– Но ты же сам толкуешь про случайность. И ничего не хочешь слушать.
– Да, верно… А у тебя были такие варианты?
– И не раз. Как-то внедрился в группу свингеров – барышни все из высшего общества, а все туда же – в свальный грех… Пришлось и мне совмещать внедрение с удовольствиями… Но всех в результате вернули в лоно добропорядочных семейств… А меня в Петропавловский каземат на несколько лет. Правда, не за это дело, но в каземат. Но я ни о чем не жалею. А ты?
– Я?.. Не думал даже… Ой, кажется, меня зовут. Слышишь? Похоже, точно – выкарабкаюсь. Пойду снова искать предназначение и смысл в жизни.
