Я разминался с обратной стороны трактира, боксируя с тенью. Тень была больше и расторопнее, я уступал ей по очкам, пропустив пару прямых в челюсть.
– Привет, Паш.
– Здравствуй, Керим!
– Слыхал, что ночью было? Здесь, во дворах?
Уловив ушами-локаторами волшебное слово «слыхал», из-за дверей тут же высунулись Жанна и Рената Литви… тьфу, повариха Людмила – любительницы горячих сплетен.
– А что было-то?
– Прикиньте, менты мужика поймали. Который катушки у лифтов снимал. И вместо того, чтобы нормально посадить, примотали скотчем к столбу.
– К какому столбу? – уточнила Жанна. – Позорному?
– Обычному, электрическому. У ног поставили катушку, а на грудь повесили табличку «Я воровал катушки в лифтах». Примотали на совесть – не вырваться. И рот залепили, чтоб не орал. Отвязали только часам к восьми. Так ему, пока у столба стоял, прохожие почки отбили и всё лицо расквасили. Разве так можно? Хуже фашистов! Те тоже партизанам таблички вешали.
– Правильно сделали, – не поддержала босса Людмила, – у нас вон катушку сняли, пока до восьмого этажа с сумками доползешь, все здоровье на лестнице оставишь. А просто посадить – другие появятся. А так хоть уродам урок.
– Надо пункты приемов металла закрывать, тогда и воровать не будут.
– Я тебя умоляю, Керим… Их открывали не затем, чтобы закрывать.
– А ты что скажешь, Паш?
Что сказать? Если бы не скотч, который лежит в пиджаке, ничего бы и не случилось. Не жвачкой же мужчинку приклеивать. Я, в общем-то, не собирался этого делать. Но он сам в драку полез, по лицу хотел подло стукнуть, вот я и разозлился…
А табличка – громко сказано. Кусок картонной коробки, на которой Ксюхиным подарком я начертал упомянутый текст.
Да и выхода другого не было.
Ментам сдавать западло – никто потом руки не подаст, а дети и старушки вслед плеваться будут.
Но и не сдавать нельзя. Он же, гад, не успокоится и все катушки в районе перетырит, в том числе и в моем лифте. А так и волки сыты, и овцы целы.
А что почки отбили, так это воля народная.
Практически суд присяжных.
«Статья 297 Уголовно-процессуального кодекса РФ, часть первая. Приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым».
– Паш, не слышишь, что ли?
– Слышу… Задумался просто. Интересно, в Канаде воруют катушки от лифтов?
– Где? В Канаде?
– Да. Там же тоже есть лифты, значит, есть и катушки.
– Хм… Катушки не только в Канаде есть. В Австралии, к примеру. Но, думаю, их не воруют. Их вообще нигде не воруют, кроме «нашей Раши».
Тень победила нокаутом. Я вернулся на табурет. Жанна включила магнитолу, и из динамиков полился нежный голос Макsим, на который, словно бабочки на свет, полетели поэты, художники и режиссеры…
Я недавно вычитал в научно-популярном журнале «Playboy», валяющемся в подсобке, что бабочки, оказывается, летят вовсе не на свет. Просто им кажется, что за ярким пятном находится еще большая тьма, и именно туда они и стремятся.
Как еще много неизведанного в этом мире, и как здорово, что существуют научно-популярные журналы!..
До полудня не случилось ничего, что могло бы вызвать читательский интерес. Ни разврата с малолетками, ни пальбы с трупами, ни интеллектуальных и гламурных разговоров, ни нашествия «иных» или вампиров. Откуда в Керимовском трактире иные? Здесь все свои.
Я тщательно следил за порядком, когда отрывался от кроссворда. Чувствовал свою значимость, когда гость спрашивал у меня, где можно отлить. Я нужен людям, и это согревало. «Сортир – первая дверь направо. К вашим услугам фильтрованная вода и свежее полотенце. Все абсолютно бесплатно. Отливайте».
В принципе, настроение было солнечным, как майский денек за дверьми. И испортил мне его напарник Булгаков. Заскочил, типа, за сандвичем. Знаю я эти заскоки, после них лет пять изжога мучает от перловки. Нет, чтобы премию мне выписать за пойманного катушечника. А он опять за старое.
– Здравствуй, Паша… Надеюсь, ты уже принял единственно правильное решение?
– Ты о чем, командир?
– Не о чем, а о ком. О приятелях твоих Суслятине и Тихоне… Или еще о ком-нибудь. На твой вкус.
– Послушай, я устроился на работу, никого не трогаю, никуда не лезу. С Герой не бухаю. Почти. Откуда я знаю, чем он занимается?
– Не тараторь… Зато я знаю, что ты работаешь тут без оформления и что бегаешь от армии. Вполне достаточно для изменения твоей биографии в худшую сторону. И не смотри на меня волком! Я не для собственной радости с тобой эти разговоры веду. Кто-то убегает, кто-то ловит. Диалектика.
Тоже мне философ. Знаю, как вы ловите. Рассказали вчера. Послал Бог напарничка… Может, привет ему передать от рыжего прокурора? Сказать, что я на того работаю. Глядишь, отстанет. Жаль, перед Ксюхой засвечусь.
– Скажи-ка, дядя, а где ты был вчера в девять вечера?
Оба-на! А это ему зачем?
– В связи с чем интересуемся?
– Давай без понтов… Раз спрашиваю, значит, надо.
Может, он уже созвонился с прокурорским и теперь глумится?
– Пруд наш знаете? Ротанов на ужин ловил.
– Поймал?
– Нет. Не клевало. Подкормить забыл.
– Как насчет прогуляться до отдела и поговорить в рабочей обстановке?
– Слушай, командир, объясни, чего тебе от меня надо? Гулял я вчера вечером. С девуш…
Блин, он же Ксюху дернет. Ему не в падлу. Будет очень стыдно.
– В смысле… Просто гулял. В парке. С тенью боксировал.
– С девушкой, говоришь? Хм… – Его ухмылка напомнила мне о лесоповале. – Что за девушка?
– Да так… Познакомились на дискотеке. Машей звать.
– Телефончик не дашь Машин?
– Не запомнил… Можно все-таки узнать, к чему эти вопросы?
– Можно… Вчера как раз рядом с парком на дамочку напали. Кастетом по лицу и сумочку выпотрошили. У дамочки глаз вытек… Тяжкие телесные.
Ага, это он про того орла, который… Меня, что ли, подозревает?
– Поэтому телефончик продиктуй. Машин.
Ксюха спрашивала, как проверяют на причастность. Вот так и проверяют. Сначала словом, потом делом.
Как бы не повесили на меня чужие подвиги. С них станется…
Диалектики, shit… Добролюбовы-Булгаговы-Толстые.
– Командир, матерью клянусь, не я это!
– Не поверишь, чем мне только ни клялись. И матерьми, и детьми, и выкидышами. Не прокатит. Телефончик надежней.
– Слушай, я только работу нашел, на хрена мне девок потрошить? Телефончик дать могу, не вопрос… Но… У меня серьезно с ней. Она пока не знает про изъяны в биографии. Потом сам признаюсь… А пока… Спугнешь. Тогда точно сорвусь. Будь человеком.
