— Еще и инсульт вдобавок. Речь как у умственно отсталых, рукой еле двигаю.
— Так что там за история с коммунистами? — перебил Эрленд.
— Это произошло за несколько лет до того, как ты пришел к нам работать. Кстати, в каком году ты устроился в отдел?
— В 1977-м, — ответил Эрленд.
— Ты тогда говорил, что интересуешься исчезновениями. Я помню. — Боль искажает старческое лицо. Марион судорожно хватается за маску и, закрыв глаза, втягивает кислород.
Эрленду оставалось только ждать. Он оглянулся по сторонам и уловил неприятное сходство со своей собственной квартирой.
— Может быть, позвать кого-нибудь? Врача?
— Нет, никто не нужен. — Марион снова снимает маску. — Завари-ка лучше для нас кофе. Мне просто нужно прийти в себя. Все же ты должен помнить тот эпизод, когда мы нашли аппаратуру.
— Какую еще аппаратуру?
— В озере Клейварватн. У людей память, что ли, отшибло?
Марион смотрит на него в упор. Потом слабым голосом начинает рассказывать о том, как в озере Клейварватн нашли радиооборудование, и до Эрленда вмиг доходит, о чем речь. Он лишь смутно помнил об этом событии и, конечно, не увидел никакой связи с обнаружением скелета в озере, хотя это первое, что должно было прийти в голову.
10 сентября 1973 года в полицейском участке Портового фьорда приняли телефонный звонок. Две «лягушки» из Рейкьявика — так в то время называли аквалангистов (Марион усмехается, превозмогая боль) — случайно наткнулись на груду металлолома на дне озера. На десятиметровой глубине. Вскоре выяснилось, что основная часть оборудования изготовлена русскими, но кириллические буквы попытались стереть. Аппараты отдали на изучение в службу телекоммуникаций. Согласно заключению специалистов, приборы использовались для прослушки и радиопередач. Целая куча самых разных приемников. Магнитофоны, радиопередатчики и тому подобное.
— Кто занимался этим делом? Ты? — спросил Эрленд.
— Только в качестве наблюдателя, когда они вытаскивали этот хлам из озера. Руководить расследованием поручили не мне. История обрастала домыслами. «Холодная война» набирала обороты, поэтому шпионаж со стороны русских в Исландии был самоочевидным фактом. Американцы, естественно, не отставали, но они были союзниками, а русские — врагами.
— Так, говоришь, передатчики?
— Да. И аппараты для прослушивания. Оказалось, что некоторые из них настроены на частоту американской военной базы на плоскогорье Среднего мыса.
— Ты хочешь сказать, что найденный в озере скелет связан с той радиоаппаратурой?
— А ты что думаешь? — Марион говорит уже с закрытыми глазами.
— Может, в этом и есть какой-то смысл.
— Подумай сам. — Марион опять корчится от боли.
— Я могу быть полезен для тебя? — Эрленду хотелось помочь. — Принести, может быть, что-нибудь?
— Иногда я беру напрокат американские фильмы, — шепчет Марион после долгого молчания, по-прежнему с закрытыми глазами.
Эрленд не был уверен, что верно уловил смысл сказанного.
— Американские фильмы? — переспросил он. — Ты говоришь о вестернах про ковбоев?
— Ты можешь мне раздобыть хорошую картину?
— А что ты понимаешь под хорошим вестерном?
— С Джоном Уэйном. — Голос затих.
Эрленд просидел добрый час, ожидая, когда Марион проснется. Приближался полдень. Сыщик пошел на кухню, сварил кофе и приготовил две чашки. Он помнил: Марион пьет черный кофе без сахара, так же как и он сам. Эрленд поставил чашки около кресла, не зная, что еще сделать.
«Надо же, вестерны! — думал он, выходя из дома. — Потрясающе!»
Эрленд завел машину.
Во второй половине дня Сигурд Оли пришел в кабинет Эрленда. Ему снова стал названивать тот человек; звонит среди ночи и говорит, что собирается свести счеты с жизнью. Сигурд направил полицейский наряд на его адрес, но дома никого не оказалось. Мужчина проживал один в небольшом коттедже. По настоянию Сигурда Оли полиция взломала дверь, но напрасно.
— Потом он позвонил мне утром, — завершил свой рассказ коллега Эрленда. — Вернулся домой как ни в чем не бывало. Но меня этот тип уже достал.
— Не тот ли это человек, который потерял жену и ребенка?
— Да. По каким-то недоступным пониманию причинам он считает себя виноватым в произошедшей трагедии и не желает слышать ничего другого.
— Но ведь все произошло по чистой случайности, разве не так?
— В его интерпретации — нет.
Сигурд Оли некоторое время подрабатывал в отделе дорожного регулирования. На перекрестке проспекта Широкого пригорка большой джип врезался в маленький семейный автомобиль. В результате женщина, сидевшая за рулем, и ее пятилетняя дочь на заднем сиденье погибли на месте. Водитель джипа оказался пьян, он выскочил на красный свет. Пострадавшая машина ехала последней в длинной веренице автомобилей, пересекавших перекресток, и тут неожиданно раньше времени рванул джип. Если бы погибшая женщина дождалась следующего зеленого сигнала светофора, никакой трагедии не произошло бы. Каждый поехал бы своей дорогой. Даже при том, что пьяный водитель джипа оказался виновником ДТП, аварии можно было избежать.
— Таких примеров много, — уверял Сигурд Оли. — Нелепая случайность. Но этот человек не желает мириться с действительностью.
— Его мучают угрызения совести, — возразил Эрленд. — Прояви хоть немного участия.
— Участия?! Да он звонит мне домой по ночам! Какое еще участие ему нужно?
Погибшая женщина ездила со своей дочкой за покупками в гипермаркет в Липках. Она уже стояла у кассы, когда позвонил муж и попросил купить коробочку клубники. Из-за этого ее машина подъехала к перекрестку на несколько минут позже. Если бы он не позвонил, утверждал супруг, она не оказалась бы на злосчастном перекрестке одновременно с джипом и аварии не произошло бы. Поэтому он чувствовал себя виновным в трагедии. Несчастный случай оказался следствием его звонка.
Зрелище было поистине печальным. Автомобиль, в котором ехала женщина, был смят в лепешку. Джип после столкновения перевернулся. Водитель получил сотрясение мозга и множественные переломы. Когда приехала «скорая помощь», он лежал без сознания. Мать с дочерью скончались на месте. Пришлось разрезать обломки машины, чтобы извлечь оттуда их тела. На асфальте были лужи крови.
Сигурд Оли в сопровождении священника ходил к мужу погибшей. Машина была оформлена на его имя. Он начал беспокоиться, куда запропастились его жена и дочка, и аж переменился в лице, когда увидел на пороге дома полицейского и священника. Узнав о трагедии, супруг потерял сознание, и им пришлось вызывать врача. А потом время от времени мужчина стал названивать Сигурду Оли, который против воли оказался в некотором смысле товарищем по несчастью.
