— Он… — выговорила Элоди и замерла.
— Нет, попал в аварию. Его отвезли в больницу.
Лоррен Сансье не спала. Воспоминания о вечере неотступно преследовали ее.
Ночные потемки выманивали темные тени, что осаждали ее душу.
До чего же наглая эта Клара! Конечно, при других обстоятельствах она бы отдала должное такому характеру, но речь шла о будущем сына! А сын! Тоже хорош! Оставить торжественный прием и броситься за этой бесстыжей! Что же? Неужели он от нее без ума?
Спору нет, она очень хороша собой. Но на внешности жизнь не построишь. Танцовщица… Почему не стриптизерша? А как она танцевала на свадьбе?! Да, двигаться она умеет, умеет выставить напоказ свои прелести. Но кто так похотливо танцует на свадьбе? В этом-то все и дело: полное отсутствие деликатности. Соблюдение правил хорошего тона, пусть даже самых поверхностных, требует тонкости и ума, их без хорошего воспитания взять неоткуда. Нет воспитания, и самозванец разоблачен. Не принят. Осужден. Изгнан.
Конечно, хороший тон могут считать замшелостью, ей тоже это известно. Приличия, условности — кто их теперь соблюдает? Но держаться за них — значит, иметь возможность гораздо быстрее продвигаться по социальной лестнице. У Габриэля есть все: он умен, обаятелен, красив. Ему не хватает только женщины, которая поддерживала бы его и помогала. И естественно, что мать печется о лучшей партии для сына. Почему она должна поддаваться теперешнему попустительству, соглашаться на все, принимать неведомо что, а через несколько лет собирать осколки? У нее богатый жизненный опыт, она знает, что нужно ее сыну, чтобы он благополучно прожил жизнь и справился со всеми препятствиями. Подтверждение этому — ее собственная семья, ее отношения с мужем.
Лоррен думала и передумывала все одно и то же, как вдруг услышала, что в дверь их номера стучатся. Она сразу взглянула на часы. Кто посмел тревожить их в неурочный час?
Дени тоже проснулся.
— Пойду узнаю, кто там, — сказала Лоррен.
Муж приподнялся на локте и смотрел, как она надевает халат.
Лоррен открыла дверь. За дверью стоял портье, лицо его выражало крайнее огорчение.
— Простите за беспокойство, мадам. Но к вам невозможно было дозвониться.
— Да, я сняла трубку.
— Это крайне важно.
— А вы знаете, что сейчас три часа ночи?! — в ярости прошипела Лоррен.
Молодому портье никогда еще не приходилось сообщать таких ужасных вещей. Он проглотил слюну и с трудом выговорил слова, которые сейчас раздавят эту женщину.
— Звонили из больницы… По поводу вашего сына… Положение очень серьезное…
Лицо Лоррен застыло, гнев в глазах погас, его сменило непонимание, потом страх. Она вцепилась в косяк, чтобы не упасть.
— Нет, нет, только не мой сын, — прошептала она.
День первый
15
Сквозь сомкнутые веки Габриэль почувствовал дневной свет. Затем ощутил свое тело, окружившее невесомую душу. Осторожно попробовал пошевелить руками, и они ответили. Как же он был доволен: он в самом деле жив! Похоже, и двигательные функции не отказали.
— Очнулся! — произнес чей-то голос.
Он медленно открыл глаза. Яркость света ударила, ослепила. Вспышка погасла, появились очертания предметов. Он смог различить даже контуры лица. Возле его постели сидела женщина со светлыми волосами и с большими зелеными глазами.
«Клара?» — вспыхнуло в мозгу.
Габриэль сделал усилие, стараясь сосредоточить внимание, обострить зрение. Теперь он различил белый халат. С другой стороны к нему наклонилась другая женщина.
Ему понадобилось небольшое усилие, чтобы понять, о чем она его спрашивает, а потом шевельнуть головой, отвечая «да».
— Тебе больно? — спросила светловолосая.
Он стал думать. То, что он ощущает, — это боль? Нет, скорее напряжение, тяжесть в некоторых частях тела. И еще яростное жжение в плече, жжение, которое, похоже, спалило уже кожу до кости.
Зрение сделалось зорче, он внимательно вгляделся в женщину, задавшую вопрос.
«Нет, конечно, не Клара».
Он хотел заговорить, спросить, кто она такая, но слов не получилось, только вздох.
— Надо дать ему отдохнуть, мадам, — сказала медсестра и пригласила светловолосую за собой.
Габриэль остался один в боксе, вернулся в прошлое, и картины торопливо заполнили эфир его сознания. Сначала свадьба: лицо Клары, ее глаза, лицо, танцевальная площадка, недовольство матери, их спор. Потом авария на дороге: машина, шоссе, свет фар, вскрик Клары, кровь на ее лице. Но авария позади, Клара осталась в живых. Он видел сам, как врачи «Скорой» занимались ею. Проводник тоже сказал ему: она выживет. Проводник! Габриэль вздрогнул, вспомнив о странном незнакомце и разговоре с ним. В памяти отчетливо всплыло каждое слово.
«Глупость какая-то, — подумал он. — Бред, наваждение, только и всего».
Ему очень хотелось увидеть Клару. Где она? Наверняка в соседнем боксе.
Он попытался подняться, сделал рывок, но резкая боль остановила его. Габриэль пошевелил правой рукой — вроде бы в порядке. Убедившись, что рука двигается, он провел ладонью по груди и нащупал повязку.
Он повторил усилие, желая встать. Ноги его послушались, уперлись, помогли. Ему удалось сесть на кровати, но сильно закружилась голова, и он на секунду замер. Потом, спустив с кровати ноги, с трудом, но встал, сделал один шаг, потом второй. Заметил на стене зеркало, подошел к нему, заранее прищурившись, чтобы лучше видеть.
Взглянул на отражение и в ужасе вскрикнул.
* * *
Лоррен и Дени вошли в приемный покой больницы.
— Мы родители Габриэля Сансье, — представился Дени, сам не свой от тревоги.
Дежурная медсестра не могла не заметить, в каком они состоянии. Да, им предстоит нелегкая встреча. Она ласково им улыбнулась и заглянула в список.
— Его привезли сегодня ночью, — прибавил Дени.
Лоррен смотрела на сестру из-за плеча мужа, вглядывалась в ее лицо, словно та должна была дать окончательный ответ на мучивший ее вопрос.
— Да, привезли. Я сообщу профессору Атали, что вы приехали, — сказала медсестра нарочито непринужденным тоном.
— Где мой сын? — спросила Лоррен глухим, разбитым голосом.
— Не могу вам пока сказать, мадам. Подождите минутку. Профессор сейчас вам все скажет.
По тону сестры Дени и Лоррен догадались, что она чего-то недоговаривает. Но не отважились настаивать, оттягивая миг пугающей истины. До тех пор, пока слово не произнесено, факта не существует.
— Я провожу. Профессор вас ждет.
Чета Сансье прошла мимо светловолосой женщины, сидевшей в коридоре, и не обратила на нее внимания. Они не заметили, с каким сочувствием она взглянула на них. С сочувствием и чувством неловкости.
