Внезапно в комнате потемнело, темнота поглотила все — и людей, и вещи. Габриэль пытался закричать, но голос его не слушался. Что же с ним творится? Он уходит в смерть. Да, он чувствовал, как съеживается его душа. Он уйдет из этого мира, так и не узнав, что будет с Кларой.
* * *
Хирург вышел из операционной. В приемной сидели и ждали родственники. Врач подошел к Элоди и Дженне.
— Состояние стабильное. Он вне опасности.
Дженна и Элоди с облегчением вздохнули, но сдержали свою радость. В лице профессора Атали они увидели напряжение и поняли, что состояние других больных не столь благополучно.
Они тихонько поблагодарили профессора и отошли в сторонку.
Хирург повернулся к Кевину и супругам Сансье. Трудно было понять выражение его лица, но веселым оно не было. Он уже собрался начать говорить, но тут к нему подошла медсестра и прошептала что-то на ухо.
Взгляд хирурга выразил крайнюю степень изумления.
— Иду! — ответил он медсестре.
— Что там случилось? — не удержался от вопроса Дени Сансье, не в силах больше сдерживаться.
Профессор предпочел бы сообщить о слабой мозговой деятельности, которая была обнаружена его учеником у больного вчера вечером, о том, что она, судя по всему, не является заблуждением врача или неисправностью техники, но все-таки слишком слаба, чтобы надеяться на благополучный исход. Но он не стал вдаваться в подробности — сообщил именно то, что только что сообщили ему.
— Ваш сын, — выговорил он, — вышел из комы…
* * *
Пол зашатался под ногами Лоррен, и Дени подхватил ее. Они смотрели вслед уходящему хирургу, не зная, следовать за ним или ждать его здесь.
— Господи!.. Господи!.. — судорожно шептала мать Габриэля.
Муж крепко прижал ее к себе.
Дени Сансье словно бы заледенел со дня катастрофы, и вот кровь снова побежала у него по жилам. Из груди его рвались смех и рыдание, он готов был смеяться и плакать. Все чувства перемешались, и он уже больше не мог их сдержать. И тут он вспомнил, что в приемной он не один. Дени обвел глазами присутствующих и встретил счастливые улыбки. Все радовались их радости. Радовались счастливому событию, были растроганы счастьем отца и матери.
Через три дня
35
— Габриэль?
Голос прилетел из дальнего далека и замер возле уха. Откуда он прилетел? Кто его зовет?
Кто-то взял его руку, и Габриэль почувствовал успокаивающее тепло пожатия. Что за странные иллюзии? Откуда могут взяться физические ощущения, если он…
И тут что-то вдруг забрезжило. Словно бы возник лучик света. Словно бы дотянулся до него извне. Извне чего? Да, Габриэль почувствовал свет. Но ведь его глаза… Он разомкнул веки. Поначалу поплыли какие-то мерцающие пятна, потом глаза приспособились, и то, что он увидел, изумило его до онемения.
Рядом стояла мама и улыбалась ему.
— Это я, — шепнула она, отвечая на его немой вопрос.
Рядом с мамой стоял отец, на глазах у него блестели слезы. Наверное, это сон. Прощальный сон перед уходом.
Но нет, и папа, и мама настоящие. Так, значит, он жив?.. Мысль показалась Габриэлю совершенно невероятной, безумной и сказочной одновременно. Буря чувств забушевала в нем. Вспыхнула сотня вопросов, на которые он не мог получить ответа.
Что спасло его от приговора судьбы? Габриэль припомнил свою последнюю встречу с проводником, когда тот ему сказал… Он похвалил Габриэля за доброту, за его помощь… Неужели поэтому ему дали второй шанс? Но проводник сказал, что ему непременно нужна другая душа. Что он имел в виду? Предположение повергло Габриэля в ужас.
— Клара! — позвал он в панике.
— Я здесь, — откликнулся голос с другой стороны кровати.
Он с трудом повернул голову и увидел Клару — бледную, осунувшуюся, но с сияющими счастьем глазами.
— Я здесь, любовь моя.
Успокоившись, Габриэль готов был погрузиться в океан блаженства, глядя в глаза любви всей своей жизни, но еще одно опасение пронзило его. Еще одна душа…
— Наш малыш? — прошептал он.
Клара ответила грустной улыбкой.
— Поспи, любовь моя, — шепнула она и поцеловала его.
* * *
Профессор Атали, нахмурив брови, искал правдоподобного объяснения случившемуся, говоря с Лоррен и Дени Сансье. И не мог.
— Я не могу объяснить, что произошло, — честно признался он. — Мы иногда встречаемся с удивительными случаями, которые можно назвать только чудом. Все обследования показали, что мозг перестал работать. И вдруг практикант заметил, что он подает признаки жизни. Новая серия обследований показала, что наличествует слабая жизнедеятельность. Я не решился сообщить вам об этом. Не хотел давать ложную надежду. Мне нужна была уверенность. Едва заметная активность не обещала положительного исхода, а он наступил.
— Ваши аппараты могут давать сбои? — спросил Дени.
— Могут. Но, учитывая то, что произошло, это объяснение нелогично, — вздохнул профессор.
— Можно подумать, что Габриэль следил за Кларой, — задумчиво проговорила Лоррен. — И вернулся к жизни в тот самый миг, когда ребенок…
— Да, иной раз нам приходится отказываться от привычной логики и пытаться найти объяснение в ненаучных теориях, — признал профессор.
— У него будут какие-то осложнения? — спросила Лоррен.
— Контузия и десять дней комы, безусловно, могут быть чреваты какими-то нарушениями, но первые обследования дали положительный результат. Я советую вам больше не задавать вопросов. — Тут профессор широко улыбнулся. — Вам вернули сына. Рядом с ним любимая женщина, и если они захотят, у них будут еще дети.
* * *
В бокс Габриэля въехал на инвалидном кресле Александр Дебер, везла его Дженна.
Они подъехали к самой постели. Мужчины переглянулись, едва заметно улыбнувшись.
— Ничего, если мы ненадолго останемся одни? Ты не обидишься, Дженна? — обратился Александр к жене.
Она кивнула и вышла.
— Я пришел и хотел… В общем… Я хотел поблагодарить вас, — проговорил Александр.
— Это я должен вас благодарить. А в остальном — такова судьба.
— Нет, я знаю, что многим вам обязан.
— Откуда вы знаете? — удивился Габриэль.
— У меня в памяти сохранились частички вашей. О том, что происходило в эту неделю. Поток картин, образов, событий. Похоже на сон, но некоторые факты абсолютно ясны. Как будто это время я прожил вместе с вами.
— А где киллер, который хотел меня убить? То есть, простите, вас.
— Он в полиции, арестован.
