После этой поездки Валентинов-Вольский посетил в Москве Рыкова и спросил его о немцах. Тот резко оборвал собеседника и сказал, что об этом говорить не будет. К 1927 году, как видите, военное сотрудничество между большевиками и Германией шло так успешно и так давно, что для разбившихся немецких авиаторов пришлось даже выделить целую «улицу» на местном кладбище. А начиналось это сотрудничество еще при Дзержинском, лихие ребята которого обеспечивали мероприятию секретность. В 1923 году большевики и немцы обсуждали планы совместного советско-германского сражения «с французским империализмом». О совместных проектах по разделу Польши между Москвой и Берлином в 1920 году я уже упоминал. Но российско-германское сотрудничество началось еще раньше — в 1918 году. И с приходом к власти Гитлера закончилось не сразу.
С 1924 года фирма «Юнкерс» делала в СССР самолеты, а в Самаре немцами был даже построен завод по производству химического оружия (тогда это называлось «удушающие газы»). Но помогали большевикам вооружаться не только немцы, но и империалисты других стран. Которых большевики потом нещадно кидали на бабки. Поскольку, в отличие от капиталистической, коммунистическая власть была абсолютно аморальна, большевики часто практиковали то, что лорд Керзон называл «большевистскими обезьяньими штучками». Приглашается, например, некий капиталист на выгодных условиях строить в СССР завод. А когда завод построен и капиталист, потирая ручки, предвкушает прибыль, большевики дают ему пинка под зад и завод отбирают.
Но мошенничество — только один из способов индустриализации страны. Второй способ — ограбление крестьян. Третий — продажа за границу национального достояния страны. Четвертый — водка. В 1930 году Сталин писал Молотову о необходимости увеличить армию: «Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны».
Австрийский историк Томас Титура пишет: «Требования Красной армии к промышленности уже в 1929 году были чрезмерными: была запланирована армия из трех миллионов человек, двух тысяч самолетов (дополнительно полторы тысячи резервных), 9350 артиллерийских орудий (дополнительно 3400 более мелкого калибра), полутора тысяч танков (дополнительный резерв в начальной стадии войны — до трех тысяч штук). Началось «добывание» иностранных моделей танков и самолетов, и не только официальным путем, но и с помощью промышленного шпионажа. Из дальнейшего будет видно, что эти цифры вооружений, какими бы они ни показались невероятными для 1929 г., бледнеют по сравнению с планированием и реальностью сороковых годов…»
Действительно, к 1940 году военный сталинский маховик набрал такие обороты, что страна не воевать просто не могла. Общие расходы на армию, НКВД, военпром и прочие военизированные структуры в мирном СССР составляли более половины всего государственного бюджета или 25 % валового национального дохода. Для сравнения: у воюющих между собой Англии и Германии — всего по 15 % ВНД.
Ежегодный прирост военной продукции в Советском Союзе составлял 39 %, что в три раза превосходило прирост остальной промышленности, которая пыталась делать что-то и для людей. Танки в СССР выпускались тысячами, пушки и самолеты — десятками тысяч. Я уже говорил об этом, но повторю: в результате этой невиданной мобилизации и самой безжалостной эксплуатации всего населения страны СССР к началу войны имел больше танков, чем весь мир вместе взятый.
И после этого у некоторых поворачивается язык говорить о какой-то мифической неготовности СССР к войне. Да Советский Союз был весь — война!
…Но, может быть, мирный СССР так перетруждался из-за того, что у буржуев техника была лучше, и совку приходилось брать количеством? На этот счет есть два мнения.
Первое: военная техника в СССР отставала от мировых образцов.
Второе: военная техника в СССР в целом от мировых образцов не отставала, а в чем-то их превосходила.
Танков мы уже касались и выяснили, что танки наши были либо сравнимы с немецкими (очень редко), либо гораздо лучше немецких (как правило).
А с самолетами что? Вот мнение советского летчика-испытателя Супруна, которому довелось испытывать «Мессершмитт Bf-109B»: самолет «по своим тактическим и техническим данным стоит ниже скоростных истребителей, которые находятся на вооружении военно-воздушных сил Красной армии».
Летчику-испытателю Кабанову пришлось полетать на «Хейнкеле-111». Вот его мнение: «1. Самолет не уступает отечественным машинам в скорости. 2. Взлетная скорость, дальность полета и предельная высота этой машины значительно ниже требований, предъявляемых к двухмоторному бомбардировщику…»
А вот что пишет об этом Юрий Тихонов, кандидат исторических наук: «В воздушных боях до 1938 года (до появления в испанском небе первых «мессершмиттов-109») советские истребители «И-15» и «И-16» доказали свое превосходство над «Хейнкелями-50» и «-51». Советские машины были лучше, а пилоты хорошо знали, на чем летает их противник. Первые итоги воздушных боев в Испании вызвали шок у руководства «Люфтваффе», которое осознало, что модели, испытанные в России, устарели и необходимо срочно принимать на вооружение качественно новые самолеты».
А моральное состояние советских войск? Если вспомнить, с какой скоростью драпала Красная армия от немца летом 1941 года, то можно сказать, что морально-политическая подготовка личного состава была низкой. Так ее, в частности, оценивает в своей замечательной книге «22 июня» Марк Солонин. Но здесь я с Солониным согласиться не могу. Анализ доносов НКВД вкупе с анализом довоенных пропагандистских материалов, проделанный разными авторами, говорит, что, несмотря на отдельные «разговорчики», Красная армия в целом была полна правильных, то есть наступательных настроений. Именно они ее и погубили, о чем я уже имел честь вам докладывать, когда говорил о преобразовании толпы и сублимации ее энергии из одной формы в другую.
Но давайте на миг забудем обо всем этом. Давайте посмотрим, как оценивали боевой дух и психологическое состояние Красной армии сами немцы. Они оценивали нас, а мы оценим их удивительно точную оценку!.. Итак, доклад германского Генштаба от 1 января 1941 года о перспективах войны с русскими: «Не изменится русский народный характер: тяжеловесность, схематизм, страх перед принятием самостоятельных решений, перед ответственностью. Командиры всех степеней в ближайшее время не будут еще в состоянии оперативно командовать крупными современными соединениями и их элементами. проявлять инициативу. В обороне, особенно заблаговременно подготовленной, Красная армия окажется выносливой и упорной, сможет достигнуть хороших результатов. Способность выдерживать поражения и оказывать пассивное сопротивление давлению противника в особой мере свойственна русскому характеру. Сила Красной армии заложена в большом количестве вооружения, непритязательности, закалке и храбрости солдата. Естественным союзником армии являются просторы страны и бездорожье. Слабость заключается в неповоротливости командиров всех степеней, привязанности к схеме, недостаточном для современных условий образовании, боязни ответственности и повсеместно ощутимом недостатке организованности».
