История первая. Таинственная
Ночь. Спокойное дыхание Эрана, его рука, нежно накрывшая мою ладонь, сонный рык Икасика, устроившегося на балконе.
Но мы не одни! Я отчетливо ощущаю это. Ощущаю шаги — легкие, невесомые. Чувствую, а не слышу. Ощущаю присутствие. Не могу понять как, но ощущаю. Отслеживаю и даже с закрытыми глазами вижу, как тень приближается ко мне.
Я вздрогнула, едва темная субстанция остановилась в шаге от постели, и в тот же миг проснулся Эран. Вспыхнул свет, синеглазый воин встревожено всмотрелся в меня.
Тень продолжала стоять рядом!
— Кира? — голос тар-эна был полон тревоги.
Хочу ответить, пытаюсь выговорить хоть слово и… не могу. Мне страшно. Мне никогда не было так страшно, я боялась даже пошевелиться.
— Киран, — воин осторожно касается моей щеки, и приходит страшное осознание — у меня лицо мокрое от слез.
Я проснулась, и села на постели. Голова болела. Странная слабость по всему телу, и страх. Тихий панический ужас пульсирует и бьется, словно отголосок биения сердца. Нервно огляделась — в спальне повелителя Иристана находились только я и спящий на балконе Икас. Долго не решалась взглянуть в сторону входной двери, потом обругала себя за трусость и повернула голову. Никого.
Значит сон?
Просто кошмарный сон? А с каких пор мне снятся кошмары?! С какого бешенного атома мозг подкинул мне подобное сновидение?! И почему так страшно… До сих пор страшно.
Открылась дверь — синеглазый воин, в черных брюках и белоснежной рубашке бесшумно подошел, сел рядом, протянул руку, коснулся моей щеки и спросил:
— Что испугало тебя ночью?
— Ночью? — вмиг севшим голосом, переспросила я.
Тар-эн кивнул.
И я осознала, что сном случившееся не было! Я видела тень. Не такую, как у Нрого, и даже не того монстра, который управлял папандром, что-то другое. Страшное. Опасное. Для меня опасное.
Не глядя на воина, я осторожно поднялась с постели, подошла к окну, села возле Икаса, задумчиво погладила белоснежную шерсть зверя. Единственное, о чем я сейчас могла думать — а все ли мне мама рассказала?!
Шум за стеной. Эран встал, величественно пересек спальню, открыл дверь.
— Эшен аккердан эйтна МакЭдл, — произнес стоящий за дверью воин.
— Кэрн, — резко ответил тар-эн и закрыл дверь.
Я не понимала ни их языка, ни того, почему переговоры на сей раз велись так, ведь Эран мог по другому, как-то приставляя пальцы к шее и все. Но вот что я конкретно поняла — речь шла о бабушке, а синеглазый сказал нет. Ну может и не нет, но это определенно был отказ.
— Почему ты боишься? — внезапно спросил тар-эн, резко повернувшись ко мне.
Что я могла ответить? Ночью, даже Икас не среагировал на субстанцию. И Эран не увидел. Никто. Потому что тень пришла за мной. И я сейчас отчаянно пыталась вспомнить то, что говорил Араван. Вспомнить дословно.
Но вспоминались только обрывки:
Агарну нужна была именно девушка из рода Аэрд. Аэрд — эйтны, традиционно. Есть несколько родов способных принять кровь любого клана, Аэрд сильнейшие. Традиционно эйтна-хассаш принадлежит именно к Аэрд, и наша бабушка должна была стать главной эйтной.
А я из рода Аэрд, как мама и бабушка.
Бабушку готовили к принятию сана эйтны-хассаш, а для этого видящая должна испытать болевой шок дважды. Обычно эйтны так и определяют видящих — первый шок девушка испытывает после ночи с воином, второй после родов, а дальше мутацию подталкивают в нужном направлении и видящая становится эйтной.
Болевой шок… Палатка, первый раз с Эраном, жуткая, невыносимая боль и восклицание одной из эйтн ‘Она видит’.
Чувствую, как руки леденеют, по спине мороз, в глазах темно становится.
Дед понимал, что роды станут тем вторым этапом мутации. Бабушка понимала тоже, но очень хотела подарить ему детей. Много лет они жили вместе, а после она сделала все, чтобы зачать. Дед этого не хотел.
Перевожу взгляд на Эрана. Тар-эн не прикоснулся ко мне ни вечером, ни ночью. Объятия и ничего более. Он знает? Знает, и не хочет допустить второго этапа мутации?
И тут я вспомнила: Она приходила по ночам, уже не как женщина, но как мать и призрак той любимой, которой дед всегда хранил верность.
Мне всегда казалось, что страх это неизбежная составляющая любого действия. Вот тебе страшно, но мастер дает приказ ‘Вперед’ и страх становится катализатором выброса адреналина, позволяя справиться с самыми сложными задачами. Но то, что я чувствовала, сейчас было даже не ужасом, а чем-то хуже. Гораздо хуже.
И второй реакцией стала злость. Нет, ну серьезно — какого бракованного навигатора?! За каким вообще нестабильным атомом, какая-то паразитирующая субстанция возомнила, что ей можно приходить и пугать меня по ночам?!
— Эран, — я повернулась к воину, — ты тень ночью видел?
Тар-эн промолчал, но синие глаза медленно сузились и мне задали встречный вопрос:
— Приходила тень?
— Да, — ответила я, потрепав Икаса за ухом и стремительно поднимаясь. — Оказывается самоубийцы есть и в потустороннем мире.
И решительно направилась в ванную, старясь не смотреть на Эрана вообще, потому что… я теперь вообще смотреть на него не буду. Пока не разберусь с тенью. Вероятно, тар-эн думал примерно так же, потому что он за мной не последовал, и его слова донеслись до меня из-за двери:
— Кира, я вернусь к полудню и покажу тебе ИрАэ. Ты подождешь во дворце.
Последнее прозвучало странно. Уже раздевшаяся я, завернулась в полотенце, вышла, посмотрела на хмурого воина и прямо спросила:
— В каком смысле подожду во дворце?
Синеглазый не ответил, но выглядел чрезмерно спокойным, напряжение выдавал лишь взгляд.
— Эран, — я подошла ближе, — а сама я погулять по городу не могу?
— Нет, — спокойный ответ.
И вот именно сейчас я соизволила обратить внимание не на свои переживания, в связи с ночным ужасом, а на Эрана. Того самого, который еще вчера сказал Киран, если ты чувствуешь ко мне только желание и ничего больше, я не буду тебя удерживать, а уже сегодня ‘Подождешь во дворце’.
— Мужик, — да, негодую, — я что пленница?
Повелитель Иристана на мгновение отвел взгляд, затем тяжело вздохнул, а после развернулся и вышел. Молча.
И не успела за ним закрыться дверь, как она открылась снова и вошли две темнокожие женщины. Темно-синекожие, если говорить точнее. С короткими черными волосами, в длинных мешковатых хламидах и железных браслетах на руках. Обе синхронно поклонились, после чего первая шагнула вперед, поклонилась и спросила:
