— Потому что, — я вновь зевнула, — что бы не решил ты и твое право левого трицепса, план действий уже составлен.
— И какой? Мне показалось, что в голосе воина промелькнули нотки тревоги.
— Отомстить шейсам, уничтожить их источник, вылечить бабушку, свалить с Иристана, — совершенно искренне ответила я, и обняв его, постаралась заснуть.
А меня больше никто не поглаживал.
— Киран, — злой голос донесся сквозь дрему, — ты осознаешь, что ничего не выйдет?
— Да нет, все получится, — я медленно проваливалась обратно в сон, — трудности возникнут только когда на Гаэру вернусь — учебный материал придется наверстывать и летные часы отрабатывать…
И я почти заснула, почти, потому что в следующее мгновение села на Эране, потерла лицо и сонно произнесла:
— Икас и эйтны.
Ничего не ответив, повелитель Иристана приложил два пальца к шее, через мгновение произнес:
— Зверь ест, эйтны пока в саду, приказать, чтобы отвели в лабораторию?
— Нет, я сама, — легко вскочила с кровати и направилась в ванну. — Девчонки боятся ваших, со мной им спокойнее.
Когда я, мокрая после купания, вернулась, Эран уже совершенно одетый стоял у окна, а на постели меня ждало темно-синее платье, тоже длинное, но ткань поплотнее. Одеваясь, я искоса взглянула на воина, невольно улыбнулась, заметив его серьезно-суровое выражение лица.
— Меня беспокоит, — хрипло начал Эран, — что ты, как и твоя мать, живешь иллюзиями.
Безразлично пожала плечами — меня все устраивало. Кроме одного
безумно хотелось спать, едва на ногах держалась. Мелькнула мысль, что странно все это, но вспомнив сексуальный марафон с не наевшимся Эраном, я перестала беспокоиться по поводу излишней сонливости. Подошла к воину, приподнявшись на носочках осторожно поцеловала и прошептала, глядя в суровые синие глаза:
— Мои иллюзии — хочу живу с ними, хочу живу ими.
И развернувшись, гордо направилась к двери — шатнуло меня уже там, когда открывала и удержаться удалось с трудом, а точнее — Эран удержал, с его скоростью не удивительно.
— Кира, — встревожено позвал воин.
И чего опять происходит? Постояв пару минут в обнимку с дверным косяком, я бодро ответила воину:
— Все замечательно. § Подумала и спросила: — А на ручки можно?
Молча подхватил и отнес обратно на кровать. Сел рядом, прикоснулся ко лбу, щекам, шее, взгляд становился все более встревоженным.
— Что? — теперь напряглась и я, схватив его за руку.
— Моя кровь, — после недолгого размышления ответил Эран. — Ты укусила, во время поцелуя. Это последствия.
— Любовь — яд, — улыбнулась я.
В голове постепенно прояснялось.
— Не стоило кусаться, — мягко упрекнул воин, но почему-то тоже улыбнулся.
Не сразу поняла почему, потом заметила — я продолжала держать его ладонь, и даже сейчас, когда увидела это, отпускать не хотелось.
— Мне нравится твоя улыбка, — Эран наклонился, осторожно поцеловал, а выпрямившись, устало добавил: — Нужно поесть.
Я кивнула и отпустила его ладонь, понимаю, что голоден — наши десантники поменьше будут, а едят будь здоров и вечно голодные при этом. Но повелитель Иристана даже не сделал попытки подняться, продолжая внимательно смотреть на меня.
— Иди, ты же голодный, — я осторожно села, — а мне действительно стоит проверить эйтн.
К эйтнам меня отнесли на руках, не слушая никаких возражений. Повелитель просто спустился со мной по лестнице, совершенно не глядя на вытянувшихся у двери воинов, которые… ну они ведь видели, как Эран меня спеленатую наверх утаскивал. И тут я понимаю, что грохот посуды и мои крики тут тоже сто процентов слышали и… И Эран вынес меня в сад, прошел к покрывалу, на котором продолжали сидеть эйтны, осторожно усадил и меня, затем поднялся и ушел, оглянувшись раз пять.
И пока он уходил, сидела, улыбалась как идиотка и не сводила с него глаз. Однажды Исинхай сказал "Отношения прекращаются в тот момент, когда их начинают выяснять". Кажется, начинаю постигать мудрость шефа I чтобы все было потрясающе с мужчиной нужно забыть про все претензии и просто наслаждаться им, эмоциями, ощущением того, как все внутри тает от нежности.
Повернувшись к эйтнам, улыбнулась обеим, и совсем не ожидала, что та, что постарше, безэмоционально произнесет:
— Влюбилась.
— Что? — переспросила, не столько из-за сообщения, сколько удивленная тем, что она заговорила.
— Влюбилась, — повторила эйтна и посмотрела на меня совершенно черными глазами.
А затем встала, хотя весь день от слабости не могла руки поднять и сказала:
— Идем, хочу показать.
Я медленно огляделась — Икаса не было, но раз Эран сказал, что он есть, значит шерстюсик на кухне. Хейры, причем обе, едва мой взгляд упал на них, поднялись, подошли и встали передо мной, глядя умными зелеными глазами. Вторая эйтна была безразлична к происходящему и сидела, уронив голову на грудь… А когда я подошла, она была более живая, что ли. В общем, во всем этом я уловила что-то нехорошее. Зловещее даже, я бы сказала. И тут внутренний голос произнес: "Что происходит?".
— Ну про внутренний это я перегнула — произнес Эран. Но у меня в голове.
"Киран, два пальца к шее, активируй участок головного мозга отвечающий за речь и ответь" — четко скомандовал воин.
Так, я не одна, значит можно рискнуть.
— Конечно, я пойду с тобой, — поднимаясь, ответила эйтне.
Женщина кивнула и шагнула с покрывала на траву. А там лежала упущенная в обед вилка, лежала зубчиками вверх — эйтна наступила, не поморщившись, сделала следующий шаг, оставив окровавленную вилку лежать на прежнем месте. Определенно, здесь что-то происходит. И пользуясь тем, что эйтна шла впереди и не могла видеть, я прикоснулась двумя пальцами к шее и спросила:
"Эран, ты где?"
"Оглянись, — усмехнулся воин".
Оглянулась, стоит на пороге, жует, видимо из-за стола вскочил, и внимательно следит за моим передвижением. Невольно улыбнулась, и тут эйтна сказала:
— Смотри.
Удивленно взглянула туда, куда она указывала — черный валун, мне до колена примерно высотой, с одной стороны отполированный временем и водой используемой для полива.
— Камень, — задумчиво озвучила я увиденное, — и что?
Наверху раздалось тихое гудение — вскинув голову увидела троих воинов, зависших в метре от нас, мысленно поразилась паранойе Эрана и вновь взглянула на эйтну.
— Так что не так с камнем?
У женщины было странное лицо, какое-то неживое, когда она произнесла:
— Ты не видишь. Присмотрись.
