— Ты всегда мечтала летать в армаде адмирала Айрона Вейнера, Кирюш, и я надеялась, что смогу увидеть тебя в мундире с символикой Илонесской армады… Хотела встречать тебя на космодроме, после очередной победы. Ты ведь S-класс, Кира, ты одна из лучших на потоке, ты входишь в двадцатку кадетов всего Космического университета, ты так долго к этому шла… Не отказывайся от мечты, Киран, поверь, ни один мужчина этого не стоит. И ты не простишь сама себе, если не попытаешься, пойми.
Я это понимала. Понимала отчетливо. Я действительно с детства представляла себя, стоящую в рубке управления в черном мундире капитана и отдающую четкие лаконичные приказы. И с момента подготовки к поступлению в университет, я мечтала попасть под командование адмирала Вейнера, или как его еще называли Тирана Вейнера. Самый безжалостный, самый независимый из адмиралов содружества, гроза пиратов, победитель всех битв, в которые вел свою армаду — мечта, а не руководитель. Но и отбирал адмирал Вейнер только самых лучших, вот почему уровень S-класса практически гарантировал мне место на одном из его кораблей. И я бы добилась места капитана в Илонесской армаде, несомненно, Я добилась бы, но сейчас…
— Мам, а что будет с Эраном? — тихо спросила я.
— Ничего, — мама усмехнулась, — возьмет себе еще парочку жен. Он мужчина, Киран, он тебе замену быстро найдет.
Возможно, я возразила бы маме, но… откровенно говоря, последние пару дней в доме Эрана не впечатлили вовсе. Скучно, напряженно, заняться нечем, обычаи странные… И в то же время это его искреннее "Сердце мое"…
— Я спать, — решительно объявила маме, — утром буду думать.
Она ничего не сказала.
Поначалу. Но едва я начала засыпать, как прозвучало:
— Я горжусь тобой, Кира, и то, что ты провернула на Иристане,
— безбашенно, конечно, но потрясающе, однако поверь — я никогда не! смирюсь с твоим решением остаться здесь, тем более в постели Повелителя! Моя дочь не наложница, и никогда ею не будет!
Сонно зевнув, я ответила:
— Желаю тебе увидеть мужчину, от одного вида которого ты потеряешь дар речи, гормоны устроят революцию, чувство гордости канет в лету, ноги откажутся стоять, руки будут дрожать, дар речи нагло исчезнет. И вот когда это произойдет, мамуль, я тебе честно, откровенно и совершенно правдиво сообщу, что этот мужик, после твоего отлета, возьмет себе еще парочку жен, ибо он мужчина и замену тебе быстро найдет!
Причем я ей это просто так сказала, чисто из вредности, и без всяческого умысла.
А потом заснула, уже исключительно из-за усталости.
Мама разбудила под утро, приказала сидеть возле Аравана и если проснется — дать ему воды, которую мне и всучила. После мама ушла, а я улеглась рядом с братом, использовав его правый трицепс в качестве подушки — получилось удобненько, а когда Ар обнял, так вообще классно и тепло.
В результате мы в обнимку проспали до маминого прихода, причем я отчетливо слышала, когда она вернулась, но все равно просыпаться не желала.
Проснулась я от того, что кое-кто здоровенно-мускулистый, еще и ногу на мне пристроил. А я-то не особо большая и мягкая, а нога у Ара будь здоров, и едва он ее пристроил, я и проснулась, от жуткого ощущения придавленности.
— Давят, — сипло сообщила я всему пространству.
— Ты еще скажи, что убивают, — хриплым ото сна голосомотозвался брат, но ногу убрал.
— Тебе дай волю, так точно убьешь, — огрызнулась я.
И мы проснулись. Оба, разом.
Оказалось, что лежим лицом друг к другу, Ар на подушке, а я на его руке вместо подушки и как то разом мы заговорили:
— Капитан, — сказал Араван, — я был капитаном.
— И я умерла, — прошептала я.
— Моя вина, — добавил Ар.
— Не твоя — шейса, — не согласилась я.
Брат подумал, потом тихо сказал:
— В первый раз так не было, я не переживал смерть, Кир, я…
— Давят, — сипло сообщила я всему пространству.
— Ты еще скажи, что убивают, — хриплым ото сна голосомотозвался брат, но ногу убрал.
— Тебе дай волю, так точно убьешь, — огрызнулась я.
И мы проснулись. Оба, разом.
Оказалось, что лежим лицом друг к другу, Ар на подушке, а я на его руке вместо подушки и как то разом мы заговорили:
— Капитан, сказал Араван, — я был капитаном.
— Ия умерла, — прошептала я.
— Моя вина, — добавил Ар.
— Не твоя — шейса, — не согласилась я.
Брат подумал, потом тихо сказал:
— В первый раз так не было, я не переживал смерть, Кир, я…
— Кира, дай ему воды, — раздался с пола сонный мамин голос.
Ну я подскочила, нашла бутылку, открыла, протянула Аравану, тот все добросовестно вылакал.
— Вторую бутылку, — опять мама.
Дала проглоту вторуютоже всосал мгновенно, и посмотрел на меня выжидательно и с жаждой в глазах.
— Больше нельзя, — убила его надежду мама, — до заката тебе больше ничего нельзя.
— Эээ, — протянул вмиг сделавшийся несчастным Ар, — эээм… а я есть хочу…
— Дома поешь, — отрезала мама, все так же лежа в спальнике с закрытыми глазами, — жены накормят. Кстати о женах — никакого секса двое суток.
И вот теперь кому-то стало вообще не весело. Даже плечи поникли.
А мама явно собиралась еще поспать. Ну мы с Аром переглянулись, и решили пойти пройтись, чтобы ей не мешать. Брат с трудом поднялся, остановился пошатываясь, затем поднял руки вверх, потянулся, вытягивая позвоночник. После размял шею и плечи, раза четыре присел, встал посмотрел на меня и произнес:
— Я в норме.
— Пошли, — сказала я.
И мы пошли к выходу, возле которого Араван не задумываясь прикоснулся к каким-то скрытым датчикам, и проход открылся.
— Как ты это? — удивилась, шагая за ним.
— Не знаю, — признался братик, — просто это… мой корабль.
Мы оба остановились, переглянулись.
— Мой, — уверенно повторил Ар. — Я здесь знаю каждую деталь, я участвовал в постройке, я…
Он судорожно вздохнул, и тихо произнес:
— Не я…
В следующее мгновение от Аравана отделилась тень. Стандартненькая такая тень — серая, полупрозрачная, обычная. Левая кстати. Она повисла, посмотрела на потрясенного Ара, после на меня, затем на кораблю и поинтересовалась:
— Что происходит-ссс?
Так вот — мы ему не ответили, мы ждали другого, вот совсем- совсем другого. Мы стояли, смотрели друг на друга и ждали. Точнее я ждала появления правой тени, а вот чего брат ждал понятия не имею. И мы стояли в пыльном длинном узком коридоре, по стенам которого виднелись люки, ведущие в пассажирские отсеки, а еще висели оборванные провода, и ждали…
