25 августа на участке 4‑й танковой армии задержано 5 немецких разведчиков, окончивших Полтавскую разведшколу. В своей принадлежности к немецким разведорганам сознались.
На участке Юго-Восточного фронта к утру 27 августа противник активности не проявлял. Ведет перегруппировку своих сил в районе Детники и разъезда 55 км с целью наступать на Красноармейск. По разведданным, противник в указанном районе имеет до 200 танков.
Наши части под командованием полковников Макарчука и Зубкова ведут успешные бои в тылу противника, в направлении на станцию Шустова. Противник на этом участке отступает».
Все части Сталинградского фронта ощущают исключительно острую нужду в снарядах. Дальнейший успех на фронте в значительной степени будет зависеть от получения боеприпасов. По имеющимся данным, 26 августа из Камышина на Волгу прибыл один эшелон боеприпасов, что крайне недостаточно.
Прошу оказать содействие в доставке нашему фронту боеприпасов»
[68]
.
Также следует отметить, что военные чекисты продолжали информировать командование Красной Армии и руководство страны о выявленных недостатках в сфере организации обороны и низкой боеготовности отдельных частей и соединений. Так, начальник Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Николай Николаевич Селивановский сообщил в ГКО, что Сталинград не был подготовлен к обороне, укрепления на улицах заблаговременно не сделали, никаких складов с боеприпасами, медикаментами, продовольствием в землю зарыто не было
[69]
.
В другом сообщении от начальника Особого отдела НКВД Степного фронта Селивановского сообщалось «о недочетах в боевых действиях 23‑го танкового корпуса за период с 1 по 10 июля 1942 года». Основные из них, по мнению автора документа:
«Беспрерывная переброска частей 23‑го танкового корпуса с одного рубежа на другой, неправильное использование их в бою изматывали материальную часть, не достигая цели.
За 10 дней части корпуса совершили марш общей сложностью до 300 километров.
(…)
Не менее серьезно отразилось на боевой деятельности 23‑го танкового корпуса и то, что командир корпуса полковник Хасин своим крайне нетактичным поведением по отношению к командному составу, запугиванием их расстрелом, снятием с должности и т. д. потерял всякий авторитет среди личного состава.
(…)
Полковник Хасин своим поведением крайне отрицательно влияет на личный состав штаба корпуса, 7.7.1942 года начальника штаба корпуса полковника Волконского довел до такого состояния, что он хотел застрелиться, а также незаслуженно снимает с работы военнослужащих из числа личного состава штаба корпуса, в частности работника по снабжению капитана Камедина и других»
[70]
.
Можно процитировать другой документ аналогичной тематики, который подготовил Особый отдел НКВД того же Степного фронта. Он посвящен «недочетам, выявленным в ходе боевых действий в частях 4‑й танковой армии за период с 20 августа по 7 сентября 1942 года». Докладная записка датирована 20 сентября 1942 года. В ней, в частности, сообщалось, что:
«…имеют место серьезные недочеты в руководстве операциями со стороны командования частей и соединений армий.
Штаб армии частями и соединениями руководит неоперативно; отмечены неоднократные случаи, когда издаваемые штабом армии приказы в течение одного дня по несколько раз отменяются и заменяются новыми.
(…)
Плохо организовано взаимодействие между частями и родами войск.
(…)
Имеются факты бомбардировки частей своей авиацией. Так, части 37‑й гвардейской стрелковой дивизии и 118‑го гвардейского стрелкового полка с 21 на 22 и с 22 на 23 августа были подвергнуты бомбардировке своей авиации, в результате чего в частях имеются убитые и раненые.
Штаб армии и действующие части не занимаются постоянной разведкой сил противника, в результате чего не знают, какие части им противостоят, количество частей, не знают, какую задачу ставит противник, вообще не имеют о противнике никаких сведений.
(…)
Части совершенно мало уделяют внимание разведке.
(…)
За время боевых действий отмечен целый ряд фактов проявления трусости со стороны командно-начальствующего, а также рядового состава.
Например:
1) 23 августа с.г. противник под прикрытием авиации прорвал линию обороны 4‑го и 166‑го стрелковых полков, которые в беспорядке стали отходить.
Командир 4‑го полка майор Яров и военком батальонный комиссар Сергеев, вместо организации планомерного отхода, бросив полк, бежали с поля боя.
2) Командир 116‑го стрелкового полка майор Козин, военком батальонный комиссар Беликов и начальник штаба полка капитан Тищенко также бежали с поля боя, причем на КП полка оставили сов. секретные документы и кассу полка.
3) 15 августа с.г. огневые позиции артполка 22‑й истребительной бригады подверглись бомбардировке противника.
Командир полка майор Чирков и военком Петров, проявив трусость, бежали с поля боя. Полком никто не руководил…»
[71]
На Курской дуге
Во время подготовки и непосредственного проведения битвы на Курской дуге военным чекистам, кроме информирования командования о ходе боев, недостатках в управлении частями и соединениями Красной Армии, приходилось еще следить и за соблюдением режима секретности при подготовке наступления на Курской дуге. В этой связи процитируем один документ — спецсообщение Виктора Абакумова Иосифу Сталину о причинах расконспирации предстоящих наступательных операций на участке Брянского фронта. Вот текст этого документа:
«По сообщению Управления «Смерш» Брянского фронта, проводившаяся в мае и в июне с.г. подготовка к наступательным действиям на участках 61‑й и 63‑й армий была проведена без достаточного соблюдения военной тайны и маскировки при сосредоточении войск, что дало возможность противнику догадаться о проводимых нами мероприятиях на этом участке фронта.
