– Вот что, вы полетите во Владивосток, – Сталин показал трубкой на карту на стене, не на Владивосток, а просто на всю карту, – посмотрите, не устроят ли они нам там Пирл-Харбор. Все, можете быть свободны.
Адмирал Исакову не дали сказать ни единого слова. Он немедленно вылетел на Дальний Восток. Так что никакие донесения Зорге и его уверенность в том, что Япония двинется на юг, не произвели на Сталина впечатления. В декабре 1941 года, после битвы под Москвой, он еще опасался японского нападения…
Если бы разведчик, начиная работу, думал о том, что его обязательно поймают, он бы вообще не смог работать и разведка умерла бы как профессия. Но такова человеческая натура, что каждый разведчик думает, что его-то точно не поймают. Рихард Зорге проработал в предвоенной Японии с ее мощной контрразведкой и тотальным контролем политической полиции над обществом дольше, чем смог бы продержаться любой другой разведчик на его месте. Поэтому у специалистов удивление вызывает не тот факт, что его в конце концов поймали, а то, что он сумел продержаться восемь лет.
Историки и разведчики и по сей день ведут споры о том, каким образом японцам в конце концов удалось разоблачить всю группу Зорге. Запеленговать радиостанцию Клаузена им так и не удалось. Он постоянно менял место выхода в эфир. Он допустил только один промах – сохранил черновики уже отправленных шифротелеграмм, когда стало ясно, что возможен арест. Они стали главной уликой против него и Зорге.
Судя по всему, к провалу привела не какая-то ошибка, а стечение обстоятельств. Японская полиция случайно вышла на группу Рамзая. Японская полиция утверждала, что ей помогли показания одного из японских коммунистов, которого первоначально подозревали в шпионаже на Соединенные Штаты. Вернее, все началось с ареста коммуниста Рицу Ито, который после допросов с пристрастием сказал, что Томо Китабаяси, японская коммунистка, вернулась на родину с разведывательными целями.
28 сентября 1941 года Китабаяси с мужем арестовали. Они признались, что вместе с ними работает художник Ётоку Мияги, тоже комммунист и тоже вернувшийся из Америки. Его арестовали 10 октября. Причем, увидев полицейских, Мияги пытался самурайским мечом совершить ритуальное самоубийство, но его отправили в больницу. Там он выпрыгнул из окна, но остался жив. Его пытали, и он начал говорить. Выяснилось, что Мияги встречался с Одзаки, а тот был связан с Зорге.
Некоторые исследователи ставят Рихарду Зорге в вину, что он сотрудничал с коммунистами. Ясно было, что полиция в первую очередь следит за членами компартии. Но Зорге не виноват. Художника Мияги включили в его группу московские кураторы. Зорге лишь подчинился приказу.
Японская полиция давно следила за Зорге, как, впрочем, и за другими иностранцами. Полиция видела, что он занимается не только журналистикой, но Зорге был тесно связан с немецким посольством. Немецкого агента японская полиция трогать не собиралась. Но в Москве совершили непоправимую ошибку.
Все прежние годы с ним связывались через Шанхай. Туда курьеры отвозили добытые Зорге материалы, оттуда привозили деньги. Это было сложнее, но надежнее. И вдруг Центр решил связать группу Зорге напрямую с сотрудниками токийской резидентуры. С этого дня его арест был предрешен. Потому что японцам стало ясно, на кого он работает. В Токио японцы следили за каждым шагом сотрудников советского посольства. Опорный пункт контрразведки находился напротив входа в посольство. Отправляясь на встречу, советские разведчики пытались соблюдать правила конспирации. Но в Японии это было практически бесполезно. Там каждый иностранец заметен, как рыба в аквариуме.
Сначала с радистом Максом Клаузеном встречался советский консул Будкевич. Клаузен получал по почте два билета в театр, и шел вместе с женой. Будкевич садился рядом, они обменивались деньгами и пленками, которые были завернуты в носовой платок. Потом консул уехал, на связь приходил второй секретарь посольства Виктор Сергеевич Зайцев, дослужившийся впоследствии до полковника. Когда Клаузен болел, Зайцев встречался с самим Зорге. После нескольких таких встреч японская полиция приняла решение ликвидировать советскую разведывательную группу.
Рихарда Зорге арестовали 18 октября 1941 года. Аресты членов его группы продолжались до весны 1942 года. Всего взяли тридцать пять человек.
Зорге, как и другие члены группы, надеялся спастись. Через неделю после ареста, 25 октября, признал, что он – коммунист и советский гражданин. Иначе бы его передали Германии, в руки гестапо. Зорге рассчитывал, что после начала войны с Америкой японцам не захочется портить отношения с Советским Союзом и ему сохранят жизнь.
Он попросил одного из следователей:
– Пожалуйста, передайте Зайцеву в советском посольстве, что Рамзай содержится в токийском доме предварительного заключения.
Зорге верил, что Москва о нем позаботится. Других же спасали. Скажем, резидентом военной разведки в Шанхае был Яков Григорьевич Бронин. Когда китайцы его арестовали, в Москве взяли под стражу сына Чан Кайши Цзян Цзинго. Потом их обменяли. Зорге надеялся, что и его обменяют на какого-нибудь японца.
Так почему же Зорге не попытались спасти?
Сначала разведка сообщила в Москву, что Зорге расстрелян. А потом стало известно, что он дает показания. Показания дали все члены группы Зорге. Они раскрыли все свои связи, схемы контактов с курьерами, шифры, рассказали содержание своих радиопередач. Многие советские разведчики были возмущены тем, что Зорге все рассказал. Считалось, что разведчик обязан молчать. Как солдат на фронте, сражаться до последнего. Признание равносильно сдаче в плен. А к пленным Сталин и его окружение относились с презрением.
Для руководителей военной разведки Зорге не представлял никакой ценности. Подозрительный человек, двойной агент, выложивший японцам все, что знает. Зачем же обращаться к Сталину или к Молотову с предложением выручить его из беды!
Пренебрежение к собственным разведчикам проявилось и в истории с физиком-теоретиком Клаусом Фуксом, первым и наиболее важным советским атомным шпионом.
Клаус Фукс вступил в компартию Германии в двадцать один год. В 1933 году бежал от нацистов в Англию. В конце 1941 года он предложил свои услуги советской разведке. В 1943 году Клаус Фукс переехал из Англии в Соединенные Штаты. А с августа 1944 года Фукс приступил к исследованиям в самой главной и самой секретной американской атомной лаборатории в Лос-Аламосе.
– По существу Фукс выполнял задания академика Курчатова, – с гордостью говорил мне полковник внешней разведки Герой Советского Союза Александр Феклисов, который работал с Фуксом.
Сам Феклисов был командирован в Лондон заместителем резидента по научно-технической разведке. Ему и было поручено поддерживать оперативный контакт с Клаусом Фуксом. 2 февраля 1950 года Фукса арестовали в Лондоне. Он во всем признался и был приговорен к четырнадцати годам тюремного заключения за передачу атомных секретов «агентам советского правительства».
Сразу после вынесения приговора, 8 марта 1950 года, появилось заявление ТАСС:
