Советское военное искусство на этапе 1918–1937 гг. в понятие малой войны вкладывало такие формы вооруженной борьбы в тылу противника, как партизанство-повстанчество, партизанство войскового типа и диверсии. Все три формы при этом рассматривались как составные части классовой борьбы. Одновременно с классовым пониманием форм вооруженной борьбы в тылу противника партизанские действия являлись составной частью использования регулярных вооруженных сил. До 1938 года подготовка соединений, частей и подразделений Красной Армии к партизанской борьбе являлась составной частью оперативной и боевой подготовки войск, особенно приграничных округов.
2.2. Содержание и формы специальных действий: 1938–1950 годы
Второй этап (1938–1950 гг.) советского периода развития теории и практики специальных действий в своем начале характеризуется резкими изменениями в доктринальном подходе к этой проблеме. Официальная система взглядов на ведение войны после 1938 года более не допускает возможности какого-либо глубокого прорыва крупных группировок противника на территорию СССР и достаточно продолжительного нахождения на ней неприятельских войск. Соответственно, партизанские действия в оперативном и стратегическом масштабе не рассматриваются как одна из задач теории и практики военного искусства.
Боевая практика советско-финской войны в 1939 году заставила Разведывательное управление Ленинградского военного округа предпринять попытку формирования нештатных разведывательно-диверсионных подразделений, предназначенных для действий в тылу противника.
Однако вследствие поспешной подготовки, недостаточного вооружения и снаряжения значительная часть диверсионных групп погибла от холода, более трети групп попали в плен. Опыт войны с финнами убедительно доказал, что даже самые простые, но умело поставленные мины способны нанести наступающим войскам ощутимый урон, существенно снизить темп наступления, затруднить использование путей сообщения войсками и организацию подвоза предметов снабжения.
Однако единственным практическим выводом, который был сделан в организации диверсионных действий, стала реорганизация 5-го отдела (специального диверсионного) в составе Разведывательного управления Генерального штаба и введение в состав разведотделов штабов приграничных военных округов отделений «активной разведки». Практическая работа по формированию штатных диверсионно-разведывательных формирований и их подготовке в мирное время организована не была.
В мае 1940 года Народным комиссаром обороны СССР был назначен Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Специально созданная в связи с этим комиссия во главе с секретарем ЦК ВКП(б) А. А. Ждановым осуществила проверку Наркомата обороны и подготовила Акт его приема-передачи. В этом документе отмечалось, что на момент приема и сдачи Наркомат обороны не имел оперативного плана войны
[37]
. Соответственно, не было уже и планов ведения малой войны партизанскими и регулярными формированиями Красной Армии, в том числе в начальном периоде войны.
В конце декабря 1940 года – начале января 1941 года в Москве состоялось совещание высшего командного и политического состава Красной Армии, которое завершилось проведением двусторонних оперативно-стратегических игр на картах. На нем присутствовали руководящий состав Наркомата обороны и Генерального штаба, начальники Центральных управлений, командующие, члены военных советов и начальники штабов военных округов, армий, начальники военных академий, генерал-инспекторы родов войск, командиры некоторых корпусов, дивизий – всего более 270 человек.
Совещание тщательно и заблаговременно готовилось. По заданию Наркома обороны было поручено разработать 28 докладов по самым актуальным проблемам военной теории и практики. Однако ни в одном из докладов или выступлений не затрагивалась проблема организации и ведения малой войны в тылу противника. Даже при рассмотрении организации оборонительных действий в предполье в докладе начальника Генерального штаба генерала армии А. К. Мерецкова возможность каких-либо партизанских или других специальных действий не предусматривалась. В докладе командующего войсками Киевского особого военного округа генерала армии Г. К. Жукова задача нарушения подвоза запасов по железным и шоссейным дорогам, сковывание действий противника в его тылу возлагалась только на авиацию. Партизанские действия или другие действия малой войны в тылу противника не упоминались. В докладе командующего войсками Московского военного округа генерала армии И. В. Тюленева указывалось, что ведение современных войн вооруженными силами покоится только на двух основных формах боевых действий – на наступлении и на обороне. Не рассматривал проблему специальных действий в тылу противника в своем выступлении и начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, который заострил внимание на трех вопросах: о постановке службы ВНОС, о дорожно-мостовой службе и о службе регулирования
[38]
.
Проведенные после совещания оперативно-стратегические игры трудно оценить положительно. Существенным недостатком игр было полное исключение оборонительных действий из розыгрыша операций начального периода войны. Обе игры начинались из исходного положения, когда враг после нападения на СССР был отброшен к исходному рубежу. В ходе игры «Наступательная операция фронта с прорывом УР» применение воздушно-десантных соединений и частей предусматривалось только в рамках организации и проведения выброски крупного авиадесанта. Действия мелких диверсионных групп в тылу противника и противодействие им в своем тылу, а также действия по организации, всестороннему обеспечению и руководству партизанскими отрядами не отрабатывались.
В течение осени и зимы 1940 года был разработан новый оперативный план по отражению агрессии, который постоянно корректировался, но и он, по словам бывшего тогда первым заместителем начальника Оперативного управления А. М. Василевского, не предусматривал каких-либо диверсионных действий на коммуникациях противника
[39]
.
Таким образом, теория и практика советского военного искусства накануне Великой Отечественной войны перестала рассматривать партизанские, диверсионные или иные специальные действия в тылу противника как важную составную часть вооруженной борьбы. Вопросы подготовки и ведения специальных действий не отрабатывались на военных играх и командно-штабных учениях, были изъяты из оперативных планов Генерального штаба и приграничных военных округов, не были включены в содержание боевой подготовки войск и сил РККА.
Пренебрежительное отношение к вопросам организации диверсионных действий на западном направлении было вызвано в том числе недостаточным пониманием сущности немецкой стратегии «молниеносной войны» относительно значительного, а подчас – решающего влияния технического и материального обеспечения на ведение боевых действий немецко-фашистскими войсками.
