Занимательна и приятна жизнь в тайном мире спецслужб, привлекателен идеал, созданный Флемингом. Вот таким должен быть настоящий разведчик!
Если бы Джеймс Бонд появился в реальной жизни, то — увы! — его карьера прервалась бы через несколько дней после появления на территории противника, и “письма из России с любовью” имели бы печальный обратный адрес и пахли не французским одеколоном, а тюрьмой.
Я бы Джеймса Бонда на службу в разведку не принял. Пусть он остается идеалом в вымышленном мире кукольных героев и опереточных злодеев.
Разведчику, действующему на чужой территории, противостоит неизмеримо более сильный противник. Контрразведка опирается на всю мощь государственной машины, на законы (или беззаконие) своей страны, она у себя дома. Муравьиная работа десятков и сотен неприметных серых контрразведчиков и их столь же неприметных помощников плетет такие сети, в которых быстро запутается любой супермен.
Настоящему разведчику в реальном мире, если речь не идет о чрезвычайном, военном времени, пистолет не помощник, а обуза. Его самое верное, и, пожалуй, единственное оружие — интеллект. Он должен быть находчивее, изобретательнее, инициативнее, чем вечно противостоящий ему противник — контрразведка, чужие разведки, полиция, бдительные обыватели. Разведчик не может вызвать всю эту рать на открытый поединок, он должен избежать столкновения с ней, слиться с окружающей средой, стать своим среди чужих. Покойный Рудольф Иванович Абель был нью-йоркским фотографом и малоизвестным художником. Под этой скромной маской скрывался полковник КГБ и, не побоюсь сказать, выдающийся ум. Никакое ФБР никогда не распознало бы его. Предательство — гнусный источник риска для любого разведчика. Абеля сжег предатель (видимо, разведывательный Бог есть — предатель вскоре попал в автомобильную аварию и умер).
Интеллект — это не только умение замаскироваться и уйти из поля зрения противника. Разведчик должен работать — добывать секретную информацию, а для этого надо приобретать источников (именно так, источников, а не источники, ибо речь идет о людях); отыскивать и использовать людей, которые могут влиять на решение государственных вопросов в выгодном для нашего Отечества смысле. Такие люди были, есть и будут. Их надо найти, а для этого нужен недюжинный интеллект. Таланты Джеймса Бонда здесь не только излишни, но прямо вредны.
Есть ли и были ли идеальные герои в советской, а ныне российской разведке? Сомневаюсь. Мы принадлежим роду человеческому, и ничто человеческое нам не чуждо. И любое проявление индивидуальности надо мерить одним-единственным аршином — помогает или мешает оно в работе?
Неужели интеллект — это все? Неужели разведчик — это холодная машина, очеловеченный компьютер?
Нет и тысячу раз нет! Настоящий разведчик должен быть одержим любовью к своему Отечеству, преданностью своей службе и своему товариществу. Мы все такие».
Честно говоря, столь откровенных интервью я ранее не читал — ни у Леонида Владимировича, ни у других наших разведчиков.
Текст этот — обнаженный, видны нервы человека, избравшего своим профессиональным делом разведку, видно сердце, видно, как работает весь организм профессионала. Как видно и другое — командовали и командуют разведчиками люди незаурядные, такие как Фитин, Шебаршин, Примаков, Трубников и другие.
Без сильной разведки нет сильного государства. Так считал и Леонид Владимирович Шебаршин, и Сталин, и Андропов, и Крючков, так считает и Примаков, так считает большинство российских граждан, которым дорога́ их Родина. Это аксиома — теорема, не требующая доказательств.
Почем килограмм халвы?
Август и сентябрь девяносто первого года остались позади, вскоре занял свое место в круговороте природы и золотистый, очень красивый, довольно теплый октябрь. Надо было уже не только думать, как жить дальше, что делать, надо было предпринимать срочные, очень решительные действия по выживанию, вот ведь как, иначе…
В общем, понятно, что могло быть иначе. Шебаршин иногда встречался с Леоновым, — по-прежнему играли в шахматы, обсуждали последние новости, но главным вопросом был один, который сидел в мозгу раскаленным гвоздем: как выжить?
— Мы должны доказать всем и вся, что можем выжить и в этой обстановке, — говорил Шебаршин глуховато и спокойно (у него всегда был ровный голос) и сжимал пальцы правой руки в кулак.
Раз сжимал пальцы в кулак, значит, внутри у него было неспокойно, значит, он нервничал. Леонов был с ним согласен целиком: доказать надо…
В конце концов, сколотили ядро, как команду некого штормующего в непогоду корабля. Шебаршин был первым лицом в нем, Леонов — вторым. Оба много знали, имели опыт, но касалось все это в основном зарубежья. Что же касается знаний внутри страны, то тут были люди посильнее их — это контрразведчики.
Так в команде появился Прилуков Виталий Михайлович, следом — Логвинов Александр Матвеевич — в недавнем прошлом заместитель министра внутренних дел СССР. Потом Москвичев Олег Павлович — начальник оперативно-технического управления внешней разведки, Жога Леонид Демьянович — партийный работник, в прошлом секретарь обкома комсомола Московской области, хорошо знающий Подмосковье и имевший в нем тесные связи с хозяйствами, Жиляев Валентин Иванович — бывший начальник отдела в 9-м управлении КГБ, — управление это, как известно, занималось охраной государственных мужей, руководителей страны, Жиляев очень хорошо знал это дело, и последним — Масленников Аркадий Африканович, журналист, востоковед, зарубежный корреспондент «Правды».
Участие Масленникова было нужно очень, и не только потому, что он знал Шебаршина еще с молодости, со времен работы в Пакистане, но и потому, что был дружен с руководством Всероссийского биржевого банка (ВББ) — современной финансовой структуры, прочно вставшей на ноги. А получить точный совет в тех условиях было делом важным.
Масленников предложил назвать новую структуру Российской национальной службой экономической безопасности.
Название понравилось всем. А главное, служба такая была нужна очень и очень: из-за кордона в Россию поспешили различные дельцы, способные на что угодно, вплоть до воровства и убийства, чтобы обогатиться.
На их пути надо было ставить барьеры, предупреждать наши новые экономические структуры и их разбогатевших руководителей об опасности. А кто мог это сделать? Только специалисты, люди, обладающие информацией, большим ее пакетом.
В ноябре девяносто первого года Российская национальная служба экономической безопасности была зарегистрирована.
Шебаршин стал ее президентом (хотя противился названию должности — слишком много развелось в России президентов, куда ни кинь взгляд — обязательно увидишь президента), Прилуков — вице-президентом, Леонов — генеральным директором. Офис себе нашли на стадионе «Динамо», в тринадцатом подъезде. Сам стадион к той поре уже превратился в огромную торговую площадку, совмещенную со складами. К биржевому банку присоединились еще пять банков — их заказы Служба экономической безопасности и стала выполнять в первую очередь.
