А жаль.
Полеванов, видя, что Шебаршин неважно себя чувствует, подарил ему книгу о воде и очень настаивал, чтобы Шебаршин не только прочитал эту книгу, но и воспользовался ее практическим советами, примерил на себя.
Любопытную книгу эту написал иранец Батмангхелидж, человек, получивший образование на Западе, медик, внимательно присматривающийся ко всему, что окружает нас в жизни, способный взять на карандаш вещи на первый взгляд неприметные, а на деле — очень важные.
Иранец пришел к ошеломляющему выводу, что главное для человека — не еда, не воздух, не общение с другими людьми, главное — вода. Именно вода питает мозг человека — недаром же она считается одной из самых загадочных материй на свете. Как, собственно, и мозг… Некоторые «мыслители от жизни» считают, что мозг вообще неземного происхождения — завезен с иных планет и вставлен в череп человека.
Так вот, нормальному мозгу нужно, просто необходимо, чтобы человек выпивал ежедневно два с половиной литра воды, а «венец природы» до этой нормы никак не дотягивает — выпьет поллитра, литр, и все. При всем том подсчитано, что только с дыханием человек теряет литр воды в сутки — дышит и тратит на это влагу. А где ее взять? В общем, с жаждой мозгу надо как-то справляться, и мозг забирает воду у печени, сердца, почек, потом начинает забирать у сосудов — тут начинают развиваться инсульты, инфаркты и прочие «старческие прелести», человеку делается плохо, следующий этап — кости. Кости наши на семнадцать процентов состоят из воды, поэтому представляете, во что они превращаются, когда из них целиком высосана влага? Они становятся очень хрупкими, более хрупкими, чем, например, стекло: дышать даже боязно, вот ведь как.
Но мозгу важно продолжить свою собственную жизнь, и он это делает. Последний резерв, который остается в организме, — это клетки. Раковые клетки потребляют в десять раз меньше воды, чем здоровые, и мозг идет на крайнюю меру — начинает превращать здоровые клетки в больные. У него нет выхода — только этот.
Надо заметить, что Шебаршин с доверием отнесся к исследованию иранца Батмангхелиджа, но вот использовал ли его советы на практике — это вопрос. Никто на это не сможет ответить. Мог только Шебаршин. А он не ответит уже никогда.
Всего иранец написал шесть книг, и все они интересны, сегодня на уличных развалах можно встретить и его томики. Шебаршин, который трепетно относился ко всему, что касается Ирана и иранцев, задавал Полеванову вопросы, Полеванов подробно отвечал и, видать, ответы что-то затрагивали в душе Шебаршина, однажды он даже произнес задумчивым тоном:
— Есть данные разведки: когда в Штатах была массовая забастовка врачей, то смертей в стране было зафиксировано вполовину меньше.
В Москве существует интеллектуально-деловой клуб, и Полеванов и Шебаршин, имея на руках «верительные грамоты» этого клуба, охотно появлялись там в «присутственные» дни. Именно этот клуб окончательно сблизил их — ни на митинги, ни на бурные собрания, ни в горы, ни на рыбалку, сопровождаемую крепкой выпивкой, они вместе не ходили, внешних аспектов, способных связать их, не было, — связывало общее мировоззрение, общие разговоры, общее отношение к событиям, происходящими в России… Более того, оба они были сброшены вниз с больших высот — значит, объединяла их и общность судьбы.
И когда по телевизору дикторша сообщила о том, что у себя на квартире, в Москве, застрелился начальник советской разведки, Полеванов долго сидел в неком онемении — не мог поверить в то, что услышал. Не хватало воздуха, онемели руки, онемело лицо, перед глазами поплыли какие-то странные дымные круги. Вот и все, не стало постоянного собеседника по клубу интеллектуалов, не стало… Не стало просто очень близкого человека.
Бывает состояние, когда очень хочется заплакать. Такое состояние было не только у Владимира Полеванова — было у всех нас, когда пришла горькая новость.
Полеванов по профессии геолог, доктор наук, и, конечно, в жизни он занимался не только тем, что выгонял мошенников из «главного штаба приватизации», не только исполнял важные чиновничьи функции в администрации Ельцина, — гораздо лучше он чувствовал и чувствует себя и ныне на лесной либо горной тропе с рюкзаком за плечами и альпинистским посохом в руках. Последнее время он, например, занимался тем, что искал — и находил — истоки великих рек. Обь, Енисей, Лена, Амур…
Например, истоком Лены считалось небольшое болото, расположенное в десяти километрах от Байкала, здесь в свое время даже установили часовню. Оказалось, это не так. Второй исток Лены — в горах Байкальского хребта — также был фальшивым истоком: экспедиция, которую возглавлял Полеванов, нашла подлинный исток Лены на высоте 1680 метров у безымянной каменной макушки.
Во времена первооткрывателя этой могучей реки Пантелея Пенды, в начале семнадцатого века, Лена называлась Елюене — по-эвенкийски, Ленна — по-тунгусски, в переводе на русский язык «Большая вода»; переделали реку в Лену уже казаки, оторвавшиеся от дома и очень скучавшие по родным местам.
То же самое было и с Енисеем. В Большой советской энциклопедии указано целых три истока Енисея, Полеванов нашел четвертый исток, самый верный, проверенный, в Саянских горах, на высоте два с половиной километра…
Шебаршину были интересны поиски Полеванова, настолько интересны, что он и сам был не прочь отправиться в какую-нибудь затяжную экспедицию и совершить открытие. Например, открыть русскую Шамбалу, места, где любят отдыхать боги, новые точки Великого шелкового пути, а у истоков Амура, в Монголии, найти могилу Чингисхана… У Шебаршина даже лицо преображалось, глаза делались другими, начинали блестеть возбужденно, когда речь заходила об этом. А еще говорят, что разведчики — сухие люди и ни на что не реагируют. Не верьте этому!
Особой статьей в их разговорах была Уйгурия. Это гигантская территория, находящаяся в Китае, — 1,6 миллиона квадратных километров — соизмерить можно только с половиной Европы. Уйгурия была «узловой станцией» на Великом шелковом пути (протяженность пути, начавшего действовать еще во времена «до нашей эры», — восемь тысяч километров). Персы и их территория также стали частью Великого шелкового пути. Кстати, в обиходе пути имелось немало слов, которые потом перекочевали в другие языки. Например, современное слово «чек», очень распространенное, о котором Полеванов пишет в своей книге, а Шебаршин — знаток персидского языка — подтвердил Полеванову это. Чек на фарси — это «документ», «расписка».
Когда торговый человек отправлялся в долгую дорогу по Великому шелковому пути, то много наличности с собою не брал — ограбят ведь, пустят по миру, — а сдавал свои деньги кому-нибудь из «авторитетных менял» в обмен на расписку или несколько расписок на разные суммы, все зависело от того, насколько долгая была у купца дорога…
Расписки он обменивал по дороге на деньги в тех городах, где имелись доверенные люди — менялы. Вот так работал «Сбербанк» древности. Или «Бэнк оф Америка», кому какое название больше нравится, тот и может его принять.
Кстати, Владимир Полеванов очень интересно рассказывает о некоторых особенностях путешествий древних: пытливые были люди, благодаря им и развивалось человечество. Иногда Полеванов и Шебаршин обменивались старыми книгами, и делали это часто, поскольку оба без книг жизни себе не мыслили.
