— Вы сами меня вынудили, Пьер. Не представляете, как мне жаль. Я ни за что на свете не хотел бы оказаться в подобной ситуации. Всеми доступными мне средствами я пытался оградить вас от опасности, даже пошел на конфликт с собратьями, которые не понимали моего поведения в нынешних обстоятельствах.
— Я тоже не понимаю вашего поведения. Чем же обусловлены ваши действия?
Д'Онненкур по-прежнему держал Пьера на мушке, но ответил усталым голосом:
— Это давняя история. Вы тогда еще и на свет не родились.
Журналист отступал все дальше, пока не уперся спиной в стену. Именно по его вине события приняли такой оборот. Бланшару нужно было выиграть время. Весь его опыт, накопленный в экстремальных ситуациях, говорил о том, что этот человек способен выстрелить без колебаний. Габриэль д'Онненкур контролировал свои эмоции. Он не дрогнул бы и не промахнулся.
— Что же это за история?
Этот вопрос был продиктован как реальным любопытством, так и желанием выиграть несколько секунд.
В глазах Габриэля блеснул едва различимый огонек сомнения. Магистр заколебался — то ли разом покончить с делом, которое в последние дни доставило ему столько головной боли, то ли открыть Пьеру Бланшару истинную причину, по которой он появился в жизни журналиста.
— Я пытался уплатить давний долг вашему отцу. Мне тогда было всего шестнадцать лет…
Пьер, прижавшийся спиной к стене, на мгновение забыл о деликатной ситуации, в которой они находились. Журналист так заинтересовался, что даже перестал думать о времени.
— Садитесь! — скомандовал д'Онненкур и указал стволом пистолета на один из двух стульев, находившихся в комнате.
Пьер повиновался.
— Как я и сказал, это давняя история, случившаяся еще до вашего рождения. Дело было в Алжире, когда Раймон Бланшар служил там в чине полковника.
— При чем тут мой отец?
— Это был отважный и справедливый человек, один из самых ценных офицеров французской армии в те трудные годы, когда она боролась с Фронтом национального освобождения. У него не было ни расовых, ни культурных предрассудков. Лучшим доказательством моих слов являетесь вы — плод брака, втихомолку осуждаемого многими генералами и офицерами из части вашего отца. Полковник Бланшар женился на туземке! Не могу не отметить его хороший вкус — она была редкостная красавица. Отец ее был гражданин мира и подлинный рыцарь, воитель по призванию. Он сражался геройски и сумел избежать ненужных смертей в ходе конфликта, когда месть с самого начала являлась одним из важных элементов войны.
— Я так и не понял, какое отношение имеет мой отец к нашей истории.
— Не нужно торопиться. Мы с моей матушкой сделались его должниками, когда в самом конце борьбы за независимость столица колонии погрузилась в абсолютный хаос. Никто ничем не управлял, французские части эвакуировались, и вот наступил кошмарный момент, из тех, что возникают даже при недолгом отсутствии власти. Никому не было дела до происходящего в городе. Одни заботились о собственной безопасности, другие наслаждались эйфорией смутного времени. В результате всего этого в Алжире воцарилась полнейшая неразбериха. Одна из многочисленных преступных групп, наводнивших город за два дня, воспользовавшись ситуацией, обратила внимание на нашу ювелирную лавку. Заправлял всем человек, с которым мой отец за немалую сумму договорился о выезде из города и о месте на корабле. В назначенный час он появился в нашем магазине в сопровождении еще четырех субъектов, вот только намерения его совершенно переменились. Мерзавец решил, что сможет завладеть отменной добычей, при этом не вдаваясь в долгие объяснения. Мой отец преградил злодеям путь, и это стоило ему жизни. Бандиты забрали самые ценные вещи из нашей ювелирной лавки, все то, что отец заботливо подготовил к вывозу из страны. Это было целое состояние в золоте и драгоценных камнях. Не удовольствовавшись этим, они захотели еще и изнасиловать мою мать, а потом покончить с нами. Ей было тогда тридцать шесть лет. Она была очень хороша собой. Злодеи уже разорвали платье на матери. Двое крепко ее держали, а третий готовился совершить мерзостный акт. Я же оставался бессильным свидетелем — меня крепко держали двое оставшихся.
— Что же случилось?
— Нас спасло вмешательство вашего отца. Это случилось точно по воле Провидения. Полковник Бланшар проходил мимо нашей лавки и через единственную витрину, жалюзи на которой оставались открыты, увидел, что внутри происходит нечто гадкое. Только вообразите! Ваш отец обратил внимание на это в городе, почти все обитатели которого полностью утратили понятие о чести! Он вбежал в нашу лавку в сопровождении двоих своих подчиненных, с револьвером в руке, увидел мою мать, обнаженную, распростертую на полу, и без колебания пристрелил насильников. Его люди покончили с двумя бандитами, которые держали меня. Ваш отец позаботился о нас в таких обстоятельствах, когда любой другой офицер без зазрения совести прошел бы мимо! Алжир тогда был городом вне закона. Последние французские солдаты покидали столицу в тот самый день на трех последних самолетах. Полковник Бланшар спас нам жизнь и вытащил из этого ада, за который мой отец упорно держался до самого последнего момента. Он помог нам собрать самое ценное, что у нас оставалось, и посадил на один из этих самолетов.
Пьер был буквально заворожен рассказом Габриэля, и все-таки от него не укрылась одна странная подробность.
— Так, значит, вы тогда жили в Алжире?
— Да, хотя лето я часто проводил в Фонтене-су-Буа. Мы с матушкой приезжали туда через несколько дней после начала школьных каникул. Летом в Алжире жить невозможно. Жара там стоит невыносимая.
— В то время я еще и не родился. Как вы узнали о моем существовании? Вы продолжали общаться с моим отцом? Он никогда ничего не рассказывал мне об этом эпизоде.
— Нет, я больше с ним не виделся. Мы с матерью поселились в Дижоне, открыли там ювелирный магазин. Дело пошло так хорошо, что через несколько лет у нас была уже целая сеть подобных заведений. Возможно, вы о них слышали, некоторые продолжают работать в Париже.
— Нет, про ювелирный магазин «Д'Онненкур» мне слышать не приходилось.
— Это оттого, что наша сеть называется совсем иначе. Приходилось вам слышать про «Марсель» на Вандомской площади или на бульваре Капуцинок?
— Вы владелец?
Д'Онненкур позволил себе слегка улыбнуться и едва заметно кивнул.
— Как вы меня отыскали?
В вопросе Пьера прозвучало больше интереса к этой истории, чем озабоченности положением, в которое он попал.
— Это произошло случайно.
— Не могли бы вы объяснить?
— Конечно. «Братство змеи» приняло решение завладеть папкой с названием «Le Serpent Rouge», о которой вы так много знаете и которая в любом случае не должна была попасть в Национальную библиотеку. Но именно это и произошло в силу ряда обстоятельств, о которых сейчас рассказывать неуместно. С помощью Антуана Вожирара нам уже почти удалось возвратить папку, как вдруг сотрудница библиотеки по имени Мадлен Тибо сунула свой нос туда, куда не следовало. Она обнаружила в папке многочисленные странности, поскольку человек, собиравший эти документы, — звали его Гастон де Мариньяк — продолжал добавлять туда новую информацию или же менял сведения по мере того, как что-нибудь узнавал. Мадемуазель Тибо удивилась, провела свое расследование и собрала кое-какие сведения. Ей даже удалось связаться с дочерью библиотекаря Андреаса Лахоса, который помогал де Мариньяку в его махинациях. Вожирар нас вовремя предупредил, и мы решили принять меры.
