— Именно это имя значится в паспорте и в водительских правах.
— Но ведь этого человека звали Габриэль д'Онненкур! — воскликнул журналист, точно речь шла об очевидном факте.
Годунов ехидно ухмыльнулся, даже в его глазах блеснула издевка.
— Вы уверены?
Пьер понял, что спорит напрасно. В конце концов, откуда мог он знать, что ему не солгали, прикрывшись фальшивым именем? По здравом размышлении, эта версия представлялась самой логичной.
— Честно говоря, никакими доказательствами я не располагаю.
Появилась Маргарет с чашками кофе.
— Мы тоже ими не располагаем, — заметил комиссар и поблагодарил за кофе.
— А как же паспорт? — спросил Пьер.
— Поддельный, как и водительское удостоверение. Нам об этом сообщили, когда мы уже направлялись сюда.
— Итак, все, что у нас есть…
— Это неопознанный труп, самоубийца и квартира, тоже не дающая никаких зацепок. Совсем не густо, Бланшар.
— Мне очень жаль.
— Сожалений не нужно, лучше напрягите мозги. Наш единственный шанс, чтобы улики не растаяли, как кусок сахара в воде, — это именно вы.
— Я?
— Да, вы.
— Не понимаю.
— Мне нужно, чтобы вы рассказали все о ваших отношениях с месье… месье… не важно, называйте этого типа как хотите, но только не упускайте ни малейшей детали. Я хочу, чтобы вы припомнили все, с самого начала. Все без остатка. Как вы познакомились? Сколько раз встречались? О чем разговаривали? Все, Бланшар, абсолютно все, и не вздумайте что-нибудь скрывать, как вы делали раньше. Клянусь, что на сей раз я готов вас упечь за сокрытие фактов. — Потом Годунов с присущей ему бесцеремонностью обратился и к Маргарет: — Вы тоже можете оказаться нам полезны.
Подобное поведение комиссара разбудило в Пьере враждебное отношение к этому человеку, такое же, как и в самую первую их встречу.
— Боюсь, что угрозами вы ничего не добьетесь. Ваши требования продиктованы откровенной неприязнью.
— Не заблуждайтесь. Неприязнь к вам после всего, что вы сотворили, — самое естественное чувство.
— Что же такое я сотворил?
— А разве мало, что вы отправились к этому типу, ничего мне не сказав? — начал раздражаться Годунов.
— Если вы просите меня о сотрудничестве, то я готов, с удовольствием. Однако сначала я должен заявить, что вовсе не мухлевал во время нашей прошлой встречи. Да, мы заключили договор, но Габриэль д'Онненкур — или как там его звать — в условия не входил. В тот момент я не знал, что он связан с «Красной змеей». Удостовериться в этом мне довелось позже.
— Вы могли бы предупредить меня о своих подозрениях, — упрекнул комиссар.
— В этом вы правы, — уступил Пьер. — Но прав буду и я, если скажу, что вы смухлевали, когда установили за мной наблюдение.
— Для вас это оказалось удачей, — хмыкнул Годунов.
— Я жалуюсь не на результат, а на абсолютное отсутствие доверия.
— Вам придется признать, что я не слишком заблуждался.
Маргарет поняла, что если разговор будет продолжаться в том же духе, то ничем хорошим дело не кончится, и решила вмешаться:
— Мне кажется, хорошо бы обследовать дом, в который меня отвезли.
Годунов смерил шотландку взглядом и ответил:
— Мы обшарили здание сверху донизу и ничего стоящего не обнаружили. Эти ребята отлично соответствуют своему прозванию. Они такие же хитрые и неуловимые, как змеи.
— Кому принадлежит та вилла?
— Это собственность одного голландского семейства. Они приезжают туда на время летнего отпуска. Эти люди сами пришли в изумление, когда услышали о том, что там происходило. Мы много чего про них разузнали. Все указывает на то, что они не имеют ничего общего с нашей историей. Видимо, кто-нибудь из членов «Братства змееносца» знал о том, что дом используется только летом.
— Д'Онненкур мне говорил, что знает это место. Ребенком он часто проводил лето неподалеку, — вспомнилось Пьеру.
— Ладно, мы порыщем и в округе. Вдруг да найдется что-нибудь интересное.
— Есть еще квартира на Елисейских Полях, куда мы приходили вместе с этим человеком. Д'Онненкур объяснял, что она принадлежит его брату, но теперь я сомневаюсь, что у него вообще есть братья.
Гамбетта принялся записывать.
— Адрес не припомните?
— Как же! Я двадцать минут пытался поймать такси у этих дверей. Дом четыреста восемьдесят два.
— Повторите, пожалуйста, — застыл с ручкой на весу Гамбетта.
— Четыреста восемьдесят два.
— Это на углу с улицей Бальзака? — уточнил Годунов.
Пьер посмотрел на него с удивлением:
— Откуда вы знаете?
— К нам поступил сигнал о странном похищении. Исчез портье из этого дома, а последний этаж обчищен. Соседи заметили, что из квартиры выносят какую-то мебель, только никто не придал этому значения.
Пьер только фыркнул в ответ.
— Кажется, речь идет об одной и той же квартире, — подвел итог комиссар. — Мы, конечно же, все проверим, но боюсь, что в конце концов снова натолкнемся на непробиваемую стену.
Годунов огладил подбородок.
Пьер внимательно посмотрел на него и решил, что будет рассказывать ему о своих отношениях с Габриэлем д'Онненкуром, тщательно дозируя информацию.
— Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим человеком?
— В тот же вечер, когда познакомился и с вами. Д'Онненкур подошел ко мне после лекции в Ассоциации друзей Окситании. Он сказал…
Беседа продолжалась в течение трех часов. Пьер основательно вымотался, когда Годунов наконец-то начал прощаться. Боль в плече была просто невыносимой. Полицейские уже были готовы уйти, когда Бланшар припомнил кое-что еще:
— Комиссар, у меня есть информация, которая, возможно, будет вам интересна. — Тот вопросительно воззрился на Пьера. — У меня есть номер мобильного телефона этого человека.
— Наверное, тот же самый, что мы нашли в вашем кармане. Это нас тоже ни к чему не приведет.
— Почему?
— Потому что телефон работал по карте предоплаты. Так какой же у вас номер?
Пьер назвал девять цифр и услышал взволнованный возглас Гамбетта, заглянувшего в свой блокнот:
— Тот же самый номер!
Пьера разбудил аромат кофе, доносившийся с кухни. Маргарет великолепно готовила этот напиток, что вообще-то несвойственно шотландцам. Из-за боли в плече Пьер совсем не выспался. Часы показывали половину десятого. Он с трудом выбрался из постели и кое-как сумел надеть халат.
