— Можно выразиться и так.
— Скажите, а давно они встречались?
Свидетельница почувствовала себя неловко. Она оправила юбку на коленях и подняла глаза на Годунова.
— Видите ли, месье комиссар, я не слежу за своими соседями.
Полицейский слишком поздно осознал, что позволил себе бестактность. Он мог бы иначе сформулировать свой вопрос.
— Приношу свои извинения, мадам Бертье. Этот вопрос вызван тем, что любая информация, полученная нами, может оказаться полезной. Я только хотел узнать, быть может, вы сталкивались с ними в подъезде или в лифте?
— Этот месье появлялся здесь на протяжении многих лет.
— А девушка?
— Я видела этого мужчину в сопровождении разных девушек. О той, которая сейчас находится в спальне, ничего определенного сказать не могу.
— Я вас понял.
Симона зажгла новую сигарету. Годунов терпеливо дожидался возможности задать очередной вопрос.
— Что вы предприняли, когда обнаружили трупы?
— Я страшно занервничала, быстро вернулась к себе и позвонила в полицию.
— Чего-нибудь особенного не припомните?
— Разве два обнаженных тела на кровати — это мало?
Годунов кивнул в знак согласия, но добавил:
— Я имею в виду какие-нибудь детали, которые могли бы привлечь ваше внимание.
Симона Бертье попыталась что-нибудь припомнить, однако только покачала головой. Ничего такого она не заметила.
— Не хочу вас расстраивать, комиссар, но когда я увидела мертвые тела, впала в панику и спешно убралась из квартиры.
— А шума вы не слышали? Ничего не указывало на то, что здесь творится нечто странное?
— Нет. Я возвращалась с работы, когда увидела приоткрытую дверь.
— Когда вы ушли из дома?
— В восемь часов утра.
— Вы знаете, как звали вашего соседа?
— По правде говоря, нет. На его почтовом ящике не указано имя, только проставлено: «Второй этаж, направо».
— Вы видели его на собраниях соседей?
— Бытовыми делами занимается администрация. Собрания бывают крайне редко. Последний раз нас созывали два, может быть, три года назад.
— Когда вы в последний раз видели вашего соседа?
Симона напрягла память.
— Точно сказать не могу. Около недели назад или даже больше. Мы встретились в подъезде.
— Он был один?
— Нет, по-моему, с девушкой, которая сейчас лежит там.
— Вы уверены в этом?
— Не поклянусь, но, кажется, так оно и было.
На лестнице послышался шум шагов. Жандарм сообщил о прибытии судьи и медицинского эксперта. Они подоспели одновременно.
Годунов поблагодарил мадам Бертье за сотрудничество и предупредил, что может побеспокоить ее еще раз, чтобы задать несколько вопросов.
Пока эксперт занимался своей работой, судья выписал постановление о выносе тел и на этом посчитал свое вмешательство законченным. Годунов же размышлял о странности этих смертей. Почти все укладывалось в привычные рамки, за исключением двух весьма значительных деталей.
Итак, Вожирар использовал эту квартиру для более или менее постоянных свиданий с любовницами. По крайней мере, так выходило по словам мадам Бертье. Комиссару предстояло подробнейшим образом переговорить с консьержем. Он отложил эту беседу до ухода судебного врача.
В поведении библиотекаря как будто не отмечалось ничего необычного. Мужчина на грани пенсионного возраста пытался использовать последние возможности на поле боя, которое ему скоро предстояло покинуть. Комиссар предположил, что финансовое положение Вожирара вполне позволяло ему тратить деньги на отношения подобного рода.
Преступление могло произойти по такому сценарию. Убийца или же убийцы — это еще предстояло выяснить — заявились в квартиру, когда Вожирар резвился с очередной своей подружкой. Комиссар знал, что библиотекарь был женат. Его супруга обладала более чем солидным состоянием, унаследованным от отца.
Классическая схема такова. Любящая жена узнает о неверности мужа и… Пока что все выглядело тривиально, но привычный сценарий осложнялся двумя обстоятельствами.
Во-первых, откуда тут взялся клочок пергамента со змейкой, нарисованной красными чернилами? Во-вторых, что связывало гибель Антуана Вожирара и Мадлен Тибо? Годунов не был уверен в том, что ответы на эти вопросы уже находились у него в руках.
Разговор с консьержем оказался значительно короче, чем думал комиссар. Этот человек одарил его информацией, ценной главным образом потому, что она подтверждала слова мадам Бертье. Полицейскому также стало известно, что Антуан Вожирар снял квартиру восемь лет назад и с тех пор использовал ее по одному и тому же назначению. Девушки, с которыми он сюда наведывался, обычно сопровождали библиотекаря по три-четыре месяца.
Консьерж даже нарисовал в общих чертах сводный портрет женщины, пробуждавшей осеннюю страсть в Вожираре. Блондинка или рыжеволосая, высокая, стройная, с пышным бюстом, между двадцатью пятью и тридцатью годами. В довершение он поведал, что владелица квартиры жаловалась на то, что ее арендатор частенько запаздывал с оплатой, хотя в конечном счете он всегда рассчитывался за каждый месяц.
При расследовании убийства Мадлен Тибо комиссар выявил и еще один любопытный факт. Отношения между двумя погибшими сослуживцами мало походили на дружеские.
Годунов посмотрел на часы. Было почти девять вечера. Напряжение долгого дня уже начинало сказываться. Он чувствовал усталость и по опыту знал, что в таких обстоятельствах голова его не будет работать с полной отдачей.
Комиссар забрался в «сверчок» Дюкена и подумал, что в это время пробок не предвидится. Через двадцать минут он будет дома.
Годунов попытался расслабиться, и тут зазвонил мобильник.
— Вот дьявол!
Полицейский взглянул на экран телефона. Номер ничего ему не говорил.
Он не хотел отвечать, но все-таки, сам не зная почему, нажал зеленую кнопочку.
— Слушаю!
— Комиссар Годунов?
— Да. Кто это?
— Пьер Бланшар!
На лбу комиссара прорезался ряд морщин.
— Бланшар, конечно! Я вас слушаю.
— Вы помните женщину-историка, которая вчера приходила со мной в ваш комиссариат?
— Как не помнить!
Пьер выпалил без подготовки:
— Ее похитили!
Годунов помотал головой.
— Повторите.
— Похитили, Годунов. По-хи-ти-ли, — мрачно произнес журналист по слогам.
