Годунов задавал этот вопрос уже в четвертый раз, пытаясь обнаружить какую-нибудь подробность, зацепку, которая помогла бы распутать клубок, с каждой минутой становящийся все больше.
— Комиссар, я уже рассказала, что доверчиво распахнула дверь и не успела ничего сделать. Эти двое ворвались, словно вихрь. Один из них сразу же навел на меня пистолет и все время держал на мушке, а второй принялся лихорадочно что-то разыскивать.
— Что именно?
— Я уже говорила, — заупрямилась Маргарет.
— Прошу вас повторить.
— Диск, который мадемуазель Тибо передала месье Бланшару, и всякую информацию, имеющую отношение к его содержанию.
Годунов перевел взгляд на Пьера:
— Все это исчезло?
— Абсолютно все.
— Вам не показалось, что эти двое заранее знали о том, что вы будете в квартире, причем одна?
Маргарет даже обрадовалась, услышав наконец-то новый вопрос. Она подумала и ответила:
— Наверное, эти люди знали, что в квартире кто-то есть. Ведь они позвонили… Впрочем, эти парни могли позвонить и просто так, для проверки. Что же до их предположений, одна ли я в квартире или не одна, то об этом следует спросить самих преступников, когда вы их поймаете.
Шотландка в сотый раз описала внешность двух похитителей. Под угрозой пистолета, спрятанного под одеждой, они довели ее до машины, которая с работающим двигателем стояла в нескольких метрах от подъезда. Женщину отвезли в тот самый дом, где Пьер ее и обнаружил. Маргарет была очень напугана, но с ней все время обращались вполне обходительно. Похитители связали ее, заклеили рот, а потом, перед самым уходом, велели ей немедленно покинуть Францию и навсегда позабыть о «Красной змее».
Всем стало ясно, что допрос себя исчерпал. Годунов поблагодарил Маргарет за сотрудничество и терпение. Потом он обернулся к Бланшару и вдруг выпалил:
— Вы уже знаете, что случилось с сотрудником библиотеки?
Пьер наморщил лоб. Сначала ему показалось, что комиссар просто что-то забыл, а вопрос относится к новым данным по делу убийства Мадлен, однако Годунов не был похож на человека, который способен допускать подобные ошибки.
— С каким сотрудником?
— С Антуаном Вожираром.
— Что с ним случилось?
— Его убили.
Пьер надолго замолчал, а потом спросил:
— Когда?
— Вчера. Его обнаружили в постели с молодой девицей.
— Убийство на почве ревности?
— Совсем не обязательно, — пожал плечами Годунов. — Там оставила свою подпись «Красная змея».
Пьер заглянул полицейскому в глаза, пытаясь определить, что за игру тот затеял.
— Значит, вчера?
— Да. Когда вы мне позвонили и попросили к вам приехать, я как раз отъезжал с места убийства.
— Почему же вы мне ничего не сказали?
Годунов, вероятно, улыбнулся, вот только его густые усы скрыли все следы этого.
— А почему я должен был сообщать вам об этом? — спросил он с издевкой.
Бланшар предпочел промолчать, и комиссар как будто решился открыть ему нечто важное.
— Может быть, убийцы Мадлен Тибо лишили жизни и Вожирара, — заявил он и удалился в сопровождении своего верного Дюкена, оставив витать в воздухе неразрешенные вопросы.
Как только за полицейскими закрылась дверь, Маргарет, на которой, к удивлению Пьера, пережитое совсем не отразилось, воскликнула:
— Вот сукин сын!
Пьер кивнул в ответ.
— Как ты намерена поступить?
— Попью воды.
Шотландка отправилась на кухню и утолила жажду после долгого допроса, а потом сообщила Пьеру:
— Для начала я позвоню в «Бритиш эруэйз» и спрошу, как долго действителен мой обратный билет.
— Мне кажется, в течение шестидесяти дней.
— В таком случае я пока не намерена ничего предпринимать.
— Почему?
— Потому что улетать я теперь не собираюсь. Эти мерзавцы заблуждаются, если думают, что нас так просто прибрать к рукам!
Больше всего Пьеру понравилось слово «нас», хотя он понимал, что оставаться в игре означает подвергать себя огромной опасности. Точнее, это просто безумие. Ведь люди из «Красной змеи» убедительно доказали, что они не остановятся ни перед чем.
— Если я правильно тебя понимаю, ты собираешься ввязаться в эту историю?
Глаза Маргарет вызывающе сверкнули.
— А ты?
— Естественно, это мой долг перед Мадлен. Я считаю себя в каком-то смысле виновным в ее убийстве, но ты уверена в том, что хочешь продолжать это дело?
— За теми ребятами теперь должок. С точки зрения историка, «Красная змея» — полное фуфло, но какая-то тайна здесь есть, и она разбередила мое любопытство. Не знаю толком, во что именно мы ввязываемся, но все же… Где я буду жить?
Пьер широко развел руки.
— Мой дом — твой дом.
— Тогда садись и слушай меня внимательно. То, что я расскажу, стоя слушать нельзя.
23
Париж, январь 1793 года
Мужчина зашагал быстрее и укутался в плащ, защищаясь от холода. Время от времени он украдкой оглядывался назад, точно опасаясь, что кто-то следует за ним по пятам. Этот человек был настолько напряжен, что любой звук, раздававшийся посреди ночной тишины, заставлял его вздрагивать.
Полуночный прохожий обогнул черный фасад Сорбонны и заскользил по темным улочкам квартала Сен-Жермен. Он дважды сбивался с пути, но все же достиг своей цели.
Путник ожидал увидеть роскошный дворец, но перед ним возник дом с узким полуразрушенным фасадом, свидетельствовавшим о том, что этот особняк давно был заброшен. Вначале мужчина подумал, что заблудился в лабиринте переулков, который раскинулся позади университета, рядом с левым берегом Сены. Но он тут же убедился в том, что явился точно по адресу. Как ему и было сказано, главной приметой являлась крутизна крыши. Ему никогда не доводилось видеть ничего подобного. Столь резкий уклон кровли будто бросал вызов законам равновесия. Последним доказательством явился дверной молоток в виде извивающейся змеи, истертая голова которой была обращена к посетителю.
Пришедший человек осторожно постучал, стараясь не производить лишнего шума. Он дрожал от напряжения и страха. Ожидание ответа затягивалось. Секунды превращались в минуты. Путник все время поглядывал по сторонам, словно боялся, что с минуты на минуту кто-то за ним явится. Он уже собирался постучать в другой раз, когда из-за двери раздался хриплый голос:
— Кто тут?
— «Змееносец».
