— Судя по последнему донесению, полицейские уже наведывались в мастерскую и проблем там не возникло.
— Так и было, мой господин. Все-таки фараоны что-то заподозрили. На следующий день они нагрянули неожиданно, и вот…
— Именно на следующий день? — изумился магистр.
— Да, мой господин.
— Разве к этому времени все уже не было улажено?
— По-видимому, нет, мой господин.
Д'Амбуаз ничего не ответил. На лице его не отобразилось никаких эмоций, но секретарь понял, насколько тот разозлен, и решился сам нарушить молчание. Чем дольше оно тянулось, тем хуже чувствовал себя молодой человек.
— С сегодняшнего утра все радиостанции бесперебойно твердят, что автокатастрофа на подземной парковке есть не что иное, как покушение на жизнь инспектора Жана Дюкена, и приписывают его «Красной змее».
Магистр, пристально созерцавший кроваво-красную луну, нарисовавшуюся в окошке автомобиля, продолжал хранить молчание. Андре бросал взволнованные взгляды на своего шефа, но верховный руководитель «Братства змеи» по-прежнему не выражал никаких эмоций. Морщины на его благородном лице застыли, точно вырубленные из холодного мрамора.
Они оставили позади ворота Клиши, бульвар Бертье и кладбище Монмартр. Движение было свободным, даже слишком, по мнению обеспокоенного секретаря, которому просто не хватало времени. Уже через несколько минут они должны были оказаться на бульваре Осман.
Андре слегка вздохнул и поделился с боссом новостью, которая беспокоила его больше других:
— Мой господин, я сильно встревожен сообщением, которое прошло во всех вечерних информационных выпусках.
— О чем речь?
— Кардинал Паоло Минарди найден мертвым в своей квартире на Виа-дель-Корсо.
Глаза магистра яростно блеснули.
— Что ты сказал?!
— Кардинал был найден мертвым, — чуть слышно повторил Андре.
— Почему же ты сразу не поставил меня в известность? — Эта фраза была больше похожа на обвинение, чем на вопрос.
Андре в смущении склонил голову.
— Когда появилось сообщение?
— Мне позвонили примерно в половине четвертого. Новость передали в трехчасовом выпуске. Вас известить я уже не успевал.
— Что именно сообщают?
Андре взглянул на часы.
— Сейчас без трех минут шесть. Если угодно, мы можем включить радио.
— Какой канал?
— Не имеет значения, мой господин. Этой новостью открываются все выпуски.
По спине Армана д'Амбуаза пробежали мурашки, когда на радио «Франс-1» он услышал голос диктора, в котором звучали металлические нотки:
— В Риме продолжается расследование гибели кардинала Паоло Минарди. Обстоятельства кончины его высокопреосвященства крайне запутаны. Ватикан хранит молчание и отсылает к полицейским источникам. Карабинеры, в свою очередь, указывают, что смерть кардинала до сих пор sub judice.
[19]
Нашему корреспонденту удалось установить, что показал на допросе секретарь монсеньора Минарди. Его высокопреосвященство скончался сразу же после напряженной беседы. Когда секретаря спросили о подробностях, он ограничился заявлением, что собеседник кардинала специально прибыл из Парижа. Что же касается выражения «напряженная беседа», то на этот счет было сказано, что разговор проходил на повышенных тонах. По окончании встречи его высокопреосвященство вышел из кабинета с искаженным лицом, сразу же почувствовал себя плохо и умер на руках у секретаря.
Лицо д'Амбуаза снова превратилось в застывшую маску. Он вышел из машины и приказал Андре:
— Постарайся ускорить прибытие сенешаля и секретаря. Мы не можем терять ни минуты.
После долгих переговоров Пьер и Маргарет заключили с Годуновым соглашение. Они будут в меру своих сил помогать комиссару обнаружить убийцу. Маргарет получит доступ к материалам по расследованию дела о «Красной змее». Пьеру достанется эксклюзивная информация для репортажа.
Самый веский аргумент комиссара состоял в том, что он рассказал журналисту и историку о расследовании, проведенном Дюкеном. Хотя полиция и лишилась подробного доклада, составленного инспектором, но Годунов запомнил, что его подчиненный установил связь между гибелью Гастона де Мариньяка, Андреаса Лахоса и Мадлен Тибо.
Комиссар также выяснил, что убийство Антуана Вожирара не являлось делом рук «Красной змеи». Пергамент со змейкой, оставленный на теле Мадлен, не имел ничего общего с тем, который был обнаружен в спальне Вожирара. «Кто-то пытался ловить рыбку в мутной воде», — заявил он по этому поводу.
Еще Годунов рассказал о происшествии, которое могло основательно запутать дело о гибели Антуана Вожирара. Оригинал папки с названием «Le Serpent Rouge» исчез из фондов Национальной библиотеки.
Пьер улучил момент, когда Маргарет отправилась в душ, и сделал то, к чему готовился с самого утра. Он страшно нервничал, набирая номер. Даже палец его дрожал, поэтому Бланшар начал нажимать на кнопки медленнее, чтобы не ошибиться с набором.
Пьер услышал гудки, понял, что телефон работает, уже отчаялся услышать ответ, когда раздался голос:
— Алло.
Тон был какой-то странный.
— Это Габриэль д'Онненкур?
— Да. Я вас слушаю.
— Звонит Пьер Бланшар. Вы уделите мне минутку?
Д'Онненкур, по-видимому, обрадовался.
— Да, Пьер, конечно.
— Видите ли, в чем дело, я все раздумываю о вашем вчерашнем предложении насчет репортажа. Мне хотелось бы поточнее ознакомиться с вашими условиями. Хотелось бы встретиться…
Габриэль перебил его:
— Как насчет завтра, в десять? Нет, лучше в одиннадцать. Тогда я смогу подготовить для вас копии документов.
— Великолепно. Где мы увидимся?
— В том же самом месте, на улице Сен-Винсент.
— Не знаю, как и благодарить вас.
— Пока еще не за что. Может быть, мои условия вам не подойдут.
— Я уверен в обратном.
Пьер положил трубку и обнаружил, что у него вспотели руки. Он звонил без ведома Маргарет, воспользовался ее отсутствием, словно заговорщик. Ему было крайне неловко за свое поведение. Больше всего это походило на предательство.
Встреча началась очень нервозно, что отражало отсутствие согласия между магистром и сенешалем. Тот сразу же воспротивился всяческим договорам с Ватиканом, даже если Папа публично признает фальшивкой содержимое всех четырех канонических Евангелий.
Лоссеран заявил, что подобный договор даст курии возможность для маневра. Куда эффективнее было бы поднять большой шум, предъявить Ватикану обвинение по всем правилам, обнародовать тайну, которую «Змееносец» хранил уже без малого девятьсот лет. Очень жаль, что три года назад Арман воспользовался своими полномочиями магистра и вступил в переговоры, которые обернулись полным крахом.
