По своей глубине Белорусская операция не имеет себе равных. На правом крыле фронта советские войска продвинулись более чем на 600 километров. Это стоило много сил и крови. Чтобы захватить Варшаву с ее мощными укреплениями и многочисленным вражеским гарнизоном, требовалось время на пополнение и подготовку войск, подтягивание тылов. Но в те дни мы пошли бы на все, чтобы поддержать восставших, объединить с ними наши усилия.
Но те, кто толкнул варшавян на восстание, не думали о соединении с приближающимися войсками Советского Союза и польской армии. Они боялись этого. Они думали о другом — захватить в столице власть до прихода в Варшаву советских войск. Так приказывали господа из Лондона»
[104]
.
Сведения, которые добывала советская военная разведка, были точными и своевременными. Они помогали маршалу Рокоссовскому правильно оценивать события, которые происходили на западном берегу Вислы, давали возможность оказывать повстанцам помощь оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Данные, добытые военными разведчиками, в том числе и лейтенантом Иваном Колосом, вскрывали систему обороны противника, создавали условия для будущего броска через Вислу.
Сведения разведки о событиях в Варшаве и связанных с Варшавским восстанием и сегодня представляют значительный интерес, так как являются доказательством того, что польское правительство в эмиграции на свой страх и риск инициировало это восстание, которое можно назвать политической авантюрой.
Эта политическая авантюра могла ослабить единство стран антигитлеровской коалиции. Но события развивались не так, как ожидали польские эмигранты в Лондоне, и не так, как хотел бы фельдмаршал В. Кейтель, мечтавший о возникновении «непредвиденных обстоятельств».
…В октябре 1944 года британский премьер-министр У. Черчилль в сопровождении своего министра иностранных дел Идена посетил Москву. Он хотел решить со Сталиным вопросы, связанные с Польшей и Балканскими странами. Американский президент не смог принять участия в этой встрече. Он был занят подготовкой к новым президентским выборам в США. Визит Рузвельта в Москву накануне этих выборов советники президента сочли нежелательным.
Черчиллю в Москве был оказан сердечный прием. В его распоряжение были предоставлены загородная дача и прекрасно обставленный особняк в центре советской столицы. Специально для британского премьера был устроен концерт в Большом театре с участием лучших артистов советской оперы и балета.
В концерте принял участие Ансамбль песни и пляски Красной армии. Выступление этого ансамбля понравилось Черчиллю больше всего.
Официальная часть визита британского премьера в советскую столицу была тоже насыщена до предела. Кроме встреч со Сталиным и Молотовым, Черчиллю была предоставлена возможность встретиться с представителями Польского комитета национального освобождения.
Черчилль, как опытный политик, хорошо усвоил законы дипломатии — он улыбался во время официальных встреч, он восторгался красотами осенней Москвы и искусством артистов Большого театра, он подписывал протоколы и соглашения, но в своей практической внешней политике он добивался того, о чем открыто не говорил даже американскому президенту.
Для Черчилля рубеж восточных границ Польши был единственно приемлемым рубежом, на котором должно было остановиться продвижение Красной армии в Европе. И он хотел четко определить этот рубеж. С этой же целью он добивался активизации действий англо-американских войск на Балканах. Он хотел бы сохранить британское влияние в Польше и на Балканах после окончания войны в Европе. Предвидя сложности в решении польского вопроса, Черчилль даже предложил Сталину поставить освобождаемые Красной армией территории Западной Украины и Западной Белоруссии под контроль представителей Объединенных Наций. Эти украинские и белорусские земли были захвачены Польшей в 1920–1921 годах. Сталин ответил Черчиллю: «Такие поползновения мы не можем принять к обсуждению, ибо даже саму постановку такого вопроса считаем оскорбительной для Советского Союза».
Польское эмигрантское правительство в Лондоне разыгрывало свою карту. На первый взгляд она для Черчилля была понятной. Но он ошибся. Лондонские поляки, несмотря на то что Черчилль предоставил им возможность работать в британской столице во время войны, рассчитывали после разгрома гитлеровской Германии, с одной стороны, освободиться от британского контроля, с другой — не допустить распространения на территории Польши советского влияния.
Восстание в Варшаве, видимо, было для Черчилля такой же неожиданностью, как и для Сталина. Об этом сообщил канадский посол в Лондоне Уилгресс своему премьер-министру Кингу. Это донесение стало известно советской военной разведке. 21 августа 1944 года Уилгресс сообщал в Оттаву, что поляки «не консультировались ни с советским правительством, ни с Британской империей перед тем, как дать указание о поднятии восстания в Польше»
[105]
. Посол знал не все тайны Британской империи.
Миссия Черчилля в Москву завершилась успешно. Он принял предложение Сталина об установлении границы СССР с Польшей по линии Керзона. Черчиллю стало ясно, что Сталин готов идти навстречу пожеланиям английского правительства в том, чтобы будущее правительство Польши было создано на широкой политической базе с включением в него как демократических деятелей из самой Польши, так и поляков из-за границы. Это более всего устраивало британского премьер-министра.
Черчилль также имел возможность убедиться, что представители Польского комитета национального освобождения достаточно активны и пользуются и в Москве, и в Польше поддержкой. Эти обстоятельства свидетельствовали о том, что его политика в отношении Польши может реализоваться только в одном случае — если представители польского правительства в эмиграции согласятся на компромисс.
Премьер Миколайчик не признавал компромиссного решения ни накануне Варшавского восстания, ни после его трагического завершения. Черчилль после возвращения из Москвы провел с Миколайчиком несколько встреч, но, как докладывали в Москву источники военной разведки, аргументы Черчилля и его гарантии не смогли изменить позицию Миколайчика и его сторонников.
29 ноября 1944 года генерал-лейтенант И. И. Ильичев докладывал И. В. Сталину:
«Миколайчик сообщил американскому посланнику при польском правительстве в Лондоне Шоенфельду об отрицательном ответе польского правительства на предложения, выдвинутые Москвой. Решение по этому вопросу было ускорено в связи с настойчивым требованием Черчилля.
В мотивировке причин отрицательного ответа указывается, что поляки не соглашаются принять линию Керзона в качестве непременного условия начала переговоров с Москвой до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение относительно территориальных компенсаций на Западе и не будут получены от Англии гарантии независимости новой Польши. Ответ англичан по этому вопросу оказался неудовлетворительным потому, что они обещали только «отстаивать» компенсации на Западе, а гарантировать независимость новой Польши совместно с СССР лишь до момента заключения общего соглашения по вопросу о безопасности.
