– Ну что, к берегу?
Они поплыли обратно, уже не соперничая. Когда под их ногами сквозь толщу прозрачной воды показалось дно, Василевский вдруг начал один из тех задушевных разговоров, в которых он не столько исповедовался, сколько вызывал на откровенность собеседника.
– Был у меня случай, лет десять назад, еще в Москве, когда преподавал в Университете экономики. Одна там девочка-студентка из Литвы, чудесная, нежная, влюбилась в меня, знаешь, как с девчонками бывает. Мы тогда с Ленкой, женой, замечательно жили, Аришка только в школу пошла. Но мужик, как известно, – свинья, и сыт, а мало. В общем… Никому не рассказывал, учти этот факт! Был у нее брат-близнец, или двойняшка, как там называется. Похожий на сестру, только совсем уж красавец – глаза такие, ух! В общем, оба веселые, молодые. И я как-то приехал к ней с бутылкой коньяка хорошего… А там этот брат. – Усмешка смыла с лица Владлена мечтательное выражение, как волна смывает отпечаток на песке. – Так вот, скажу, в ту ночь был самый горячий секс за всю мою жизнь, а я много чего в жизни перепробовал. Как сейчас помню, Эван его звали, Ваня по-нашему. Утром ушел от них и больше решил не ходить. Думаю, начну экспериментировать, и затянет. А в тридцать семь лет как-то поздно менять свои привычки ретросексуала.
– Бывает и такое, – сказал Георгий, ожидая неизбежного резюме.
– Я это к чему? Что я тебя отлично понимаю. Такие вещи, хоть и считается, что вроде как на втором плане, на самом деле очень много значат. Постельные успехи, они на все занятия распространяются. И неуспехи тоже, ты же не будешь возражать?
Они вышли на берег, и Георгий спросил:
– Тебя интересуют мои постельные успехи?
– Меня интересует, чтобы ты занялся делами Коваля, – сказал Владлен. – Ты самый лучший кандидат, я больше никому не могу это доверить. Помощь обеспечу, если надо, и со стороны конторы, людей найду, если с кем-то там поговорить… Благословение получено. Но заниматься будешь ты.
– А если откажусь?
Василевский развел руками:
– Зачем тебе отказываться? Получишь свой процент, не обидим. Тридцать тебе, десять мне, двадцать хорошим людям, сорок вернем родному государству. В рамках программы по борьбе с коррупцией. Учти, там тоже люди понимающие, криво не насадят. И с парнем твоим решим проблему. Думаю, пора ему к здешним следователям. Пусть расскажет о нападении, чего требовали, чем угрожали. Придумай, почему сразу не обратились. Испугался, провалы в памяти, все бывает. Пусть опишет этих залетных: приметы, внешность, имена. Тут коллеги работают быстро. Насчет того старого дела, что на нем висит, будет сложнее, но тоже есть варианты решения.
Сообщение было предельно внятным. Глядя в морскую даль, Георгий, глубоко затягиваясь, раскуривал сигарету, намокшую в руках.
– Мой номер в отеле тут пару раз обшарили, твои люди? И по улицам водят, достаточно профессионально.
Владлен удивился или же изобразил удивление.
– Мне зачем? Я тебе полностью доверяю. Может, эта шантрапа? Или твой работодатель, у него ресурсы есть. А ты уверен?
– Нет, больше интуиция.
– Сейчас вообще странное время началось, – одеваясь, сказал Владлен. – Страх в людях появился. Заместители на начальников компроматы несут, начальники на заместителей. Реальные дела пошли, не везде откупишься. Видно, сверху потряхивает систему, высокие головы полетели. Государевы опричники тоже не зря свой хлебушек едят.
– С Древнего Рима человек не менялся, как воровали, так и будут, хоть на кол сажай, – проговорил Георгий.
– Ну, а как же Иосиф Виссарионович? Он хоть на время, а перевоспитал. У меня дед с бабкой были рьяными сталинистами, отца назвали в честь хозяина.
Они уже возвращались к столу, где их ждала Маргарита. Георгий припомнил подходящую к случаю историю:
– Мне в тюрьме рассказывал один авторитет, что он в свое время решил открыть в Воркуте музей памяти жертв ГУЛАГа. И никому это было не надо, ни местной администрации, ни федералам, только свои же братки к нему подтянулись. А когда его осудили на пять лет, дело заглохло. Но потом вроде как нашелся иностранный грант, и теперь волонтеры из Европы ездят этот музей достраивать на добровольных началах. Из этого он сделал вывод: в России за добрые дела берутся или бандиты-разбойники, или западные волонтеры.
– Не согласен, – возразил Владлен. – Конечно, народ у нас обозленный, ничему уже не верит, сколько лапши ему навешали за эти годы, чтоб под флагом демократии разграбить страну. Но сейчас зашевелилось сознание. Люди же видят ситуацию. Видят, как всякая шваль на нефти жиреет, на ржавых трубах и бабкиных пенсиях. Так что демократия – это, конечно, хорошо, но пора бы гайки и закрутить.
– Как сказал Тургенев, если б провалилась Россия, не было бы никакого ни убытка, ни волнения в человечестве. Всем нормальным людям нужно уезжать из этой страны, – категорично заявила Маргарита. – Вы видите, что там происходит? Владлен, конечно, приспособится, он везде пригодится. И вы для него лакомый кусок, извращенец и содомит, вас можно крепко держать за яйца.
Она смотрела на Георгия со спокойным равнодушием, словно пророчица сивилла, закончившая очередной сеанс. Владлен засмеялся.
– Ну нет, мы Жору не отпустим! Кто страну-то будет поднимать?
– Никто уже ничего не поднимет, – поправляя бретельку лифчика, заявила Марго. – Надо жить для себя, сколько нам осталось. Берите пример с Майкла Коваля. Три-четыре миллиона на счете, домик у моря, молодой племянник или кто он там с красивым телом… И вокруг европейская цивилизация. В жизни важно только то, что можно взять руками, вы уж должны это понимать.
– Коваль плохо кончил, – напомнил Владлен.
– Просто надо жить тихо и соизмерять свои возможности.
– Для этого нужно стать Буддой, – проговорил Георгий, вспомнив отчего-то больничную палату с клеенчатыми шторами и освещенное солнцем лицо.
– Это как вам угодно, – покривилась Маргарита.
– Зачем нам Будда? Чем хуже святой Георгий, воин света? – усмехаясь, сказал Владлен и подозвал официанта, чтобы расплатиться.
Пообедать они заехали в гостиницу к Георгию, тот нарисовал для Владлена кое-какие схемы, передал на хранение часть бумаг. Игорь не звонил, но Георгий знал, что мальчик ждет его, поэтому, расставшись с Василевским, сразу поехал в клинику.
Еще из больничного коридора он узнал возбужденный раскатистый голос врача; стука в дверь, очевидно, не услышали. Картина, которую он застал, как жаром из печки, дохнула в сердце ревностью: голый до пояса Игорь лежит на кушетке, толстые, поросшие рыжим волосом пальцы шарят по его животу, на столе две кофейные чашки (медицинский спирт?).
Доктор вскинул породистую голову с ветхозаветным лбом, распрямился, почти не скрывая разочарования.
– Ну что, идем на поправку, отечность спала, через недельку можно на пляж. – Прощаясь, напутствовал: – Не перегреваться, спиртного не употреблять, в излишествах воздерживаться. Колено мазать, регулярно согревающий компресс. И уж постарайтесь избегать дальнейших встреч с боксерами, бегать быстро не получится…
