Хорошо зная это, Макнамара принимал все меры для пресечения любых возражений со стороны военного руководства США в отношении войны во Вьетнаме. Он готов был пойти на все, чтобы не дать членам Объединенного комитета начальников штабов выражать свои сомнения в правильности ведения войны ни в личных беседах, ни на публике. В частности, Макнамара старался не давать ходу любым военным рекомендациям, которые могли бы иметь неблагоприятные, с его точки зрения, политические последствия, — таким, например, как прозвучавшие за закрытыми дверями слова командующего Корпусом морской пехоты США: «Если президент действительно хочет выиграть войну во Вьетнаме, тогда лучше сразу скажите ему, что для этого потребуются полмиллиона американских солдат и пять лет военных действий». Отдельных начальников штабов, боровшихся за преимущественное финансирование своих войск и личную власть, Макнамара одного за другим отстранил от должности с использованием комбинации угроз и подкупа, несмотря на то что по Конституции они были обязаны отчитываться перед Конгрессом, а не только перед главнокомандующим и министром обороны. Воспитанные в строгих традициях демократического контроля гражданских над военными и памятуя о судьбе генерала Макартура, командовавшего войсками в Корее, начальники штабов держали языки за зубами, пока их самих не обвинили в содействии непродуманной политике Макнамары и Л.Б.Д. во Вьетнаме, но тогда уже было слишком поздно.
Для достижения своей второй цели, а именно принуждения американских военных к выполнению своих приказов, Макнамара применил методы деловой деятельности, сослужившие ему хорошую службу в гражданской жизни и вознесшие его на верхние ступени иерархической лестницы деловой Америки. Сразу по вступлении в должность министра обороны он организовал блицсерию гражданских инспекций на предмет соотношения затрат и эффективности на всех уровнях военной машины США, приведя в смятение более традиционно настроенных солдат, моряков, летчиков и морских пехотинцев. Несогласные были в срочном порядке уволены, а те, кто промолчал и остался, были вынуждены смириться с методами нового хозяина. Команды блестящих молодых магистров делового администрирования, только что покинувших стены лучших бизнес-школ США, с безжалостной эффективностью выявляли все случаи расточительности и некомпетентности военных — благо того и другого было достаточно, как в любой сфере, находящейся в ведении государства. Эти юнцы, ни разу не слышавшие звука выстрела, объездили все крупные военные части, где обращались с опытными офицерами с беспримерным высокомерием и презрением к добытому потом и кровью боевому опыту.
Как бы ни сокрушались военные традиционалисты, в некоторых отношениях Макнамара был абсолютно прав. Действительно, с экономической точки зрения было нерационально тратить 30 миллионов долларов, чтобы держать авианосец «Констеллейшн» на «Янки стейшн»
[12]
с единственной целью уничтожения северовьетнамских целей с воздуха, чтобы при этом его дорогостоящие самолеты и высокооплачиваемые экипажи беспорядочно разбрасывали свободнопадающие («железные») бомбы по зоне расположения целей. Чтобы получать отдачу от национальной «стратегии капиталовложений в продукцию», намного разумнее было бы использовать более дорогостоящие высокоточные управляемые боеприпасы, гарантированно поражающие свои цели: в этом случае все огромные капиталовложения в авианосец были бы разом оправданы. Такую экономику действительно можно было бы назвать здоровой. С этим не стал бы спорить ни один налогоплательщик.
Но Макнамара и его соратники не продумали проблему еще на один шаг вперед: действительно ли бомбардировка научно выбранных военных целей является лучшей стратегией для победы в войне с изобретательными и неуловимыми партизанами, преследующими главным образом политические цели. Числа и статистические данные составляют лишь малый фрагмент общей картины войны; большая ее часть не поддается количественному определению. К сожалению, Макнамара оказался плохо подготовленным к тонкому миру международной политики и иррегулярной войны, и он вернулся к тем вещам, в которых действительно знал толк, — таким, например, как сбор ежедневных статистических данных по точному количеству потерь Вьетконга во Вьетнаме. За годы, проведенные в американском бизнесе, Боб Макнамара привык считать, что «цифры» решают все. «Количество убитых» было для него итоговой строкой в счете прибылей и убытков.
Для генерала Уэстморленда, «менеджера» Макнамары во Вьетнаме, ключевым показателем была «точка пересечения» — тот волшебный момент, когда потери противника в Южном Вьетнаме, определенные путем подсчета убитых, оказались бы выше, чем способность Северного Вьетнама возместить эти потери новой живой силой. К середине 1967 года, когда потери врага, по данным MACV, составляли 6 тысяч человек в месяц, а пополнения — только 3,5 тысячи, точка пересечения была достигнута, что могло привести к ослаблению политического давления с целью сокращения численности американских войск. Но здесь подоспело ЦРУ со своей цифрой в 120 тысяч вспомогательных сил Вьетконга, ставившей под сомнение все тщательно собранные МАСУ статистические данные и включенной в национальную разведывательную оценку, которая, с учетом всегдашней «болтливости» Вашингтона, могла очень быстро получить огласку.
Чтобы устранить разногласия и сойтись на некой компромиссной оценке, в сентябре 1967 года в Сайгон в срочном порядке прибыли группы сотрудников ЦРУ и D1A. Согласно подсчетам ЦРУ, оценки сил северовьетнамской армии и Вьетконга, сделанные МАСУ, были ошибочными. Между сторонами состоялось ожесточенное бюрократическое сражение, в ходе которого один из сотрудников разведотдела MACV, в частности, бросил через стол главному аналитику ЦРУ: «Адамс, ты порешь чепуху!» Даже шеф резидентуры ЦРУ в Сайгоне был обвинен своим начальством из Лэнгли в «переходе на сторону военных».
Встреча завершилась неустойчивым компромиссом, который, как большинство дурных компромиссов, не был по-настоящему принят ни одной из сторон. В результате, по мере поступления все новых доказательств готовящегося Тетского наступления, в самом сердце национальной разведывательной политики США лишь усиливались споры о том, какую численность войск способен выставить неприятель против сил генерала Уэстморленда. Управление национальных разведывательных оценок, созданное генералом Беделлом Смитом с целью внесения гармонии в американскую разведку на всех уровнях, двадцать лет спустя было практически выведено из строя враждой между правительственными органами, каждый из которых пытался доказать, что прав именно он.
Ввиду этой политической грызни и бюрократических распрей тщательно проработанный план северовьетнам-цев по введению американцев в заблуждение имел лишь ограниченное воздействие. Хотя коммунисты, несомненно, преуспели в отравлении колодцев точной разведывательной оценки, их изощренные схемы обмана противника в общей ситуации играли некоторым образом второстепенную роль. Американское разведывательное сообщество во многих отношениях не нуждалось в том, чтобы быть обманутым: оно в совершенстве владело техникой самообмана. Как говорили в сердцах некоторые сотрудники разведки США, «для северовьетнамской армии самой было бы лучше, если бы в праздничную ночь она не пыталась атаковать военный штаб США в Сайгоне, так как успех этой операции только положил бы конец существующей неразберихе в рядах американского командования во Вьетнаме».
