«Не думай об этом, – твердила она себе. – Просто не думай».
– Кэт…
– Чего?
– Я должен тебе что-то сказать.
Она одобрительно улыбнулась в ответ на его задумчивый тон, радуясь, что он отвлек ее от прыщика.
– И что же? – полюбопытствовала она и приглушила звук. – Что, как Элли? Изменил мне?
– Ну… в общем, да.
Он выглядел так, будто его вот-вот стошнит – актер из него был никудышный.
Кэт положила вилку.
– Шутишь? Ты что, хочешь сказать, что с кем-то переспал?
– Да, – ответил он, странно дергая губами. Он напоминал маленького мальчика, застигнутого за чем-то постыдным.
Она выключила телевизор и отложила пульт. Сердце колотилось от страха и от незнакомого прежде жгучего желания – знать все.
– Когда? – Ей все еще не верилось, хотелось смеяться. – Сто лет назад? Когда мы только начали встречаться? Не недавно же?
– С месяц назад.
– Что?!
– Там ничего серьезного не было… – промямлил он, уткнувшись в тарелку и ухватив пальцами гриб. Не донеся гриб до рта, он бросил его в тарелку и вытер рот обратной стороной ладони.
– Что ж, начинай с самого начала. Когда?
– Однажды вечером.
– Когда вечером? А я где была? – спросила она, перебирая в памяти события последних недель. – Когда – вечером?
Выяснилось, что однажды, во вторник вечером, после сквоша, он познакомился с какой-то девицей. Она сама подошла к нему, и, что скрывать, ему это польстило, потому что она была… э-э-э… очень хорошенькая. Он был немного поддатый, без особых уговоров согласился поехать к ней, слово за слово… Дело явно не стоило выеденного яйца. Он совершенно не мог понять, как его угораздило сделать такую вопиющую глупость. Может, это все из-за стресса на работе и еще, знаешь, из-за ребенка. Это, конечно же, никогда не повторится, он очень, очень, очень виноват, он ее так любит, и это так здорово – рассказать все наконец, не таиться, не скрываться!
Казалось, что с ним произошло что-то интересное и он просто забыл рассказать ей об этом. Она спрашивала, он отвечал: «Где она живет?», «Как ты добрался домой?».
Он закончил свой рассказ, и Кэт глупо уставилась на него, ожидая, что ей будет очень больно. Как будто ты пришла сдавать кровь, и врач, улыбаясь, ищет вену на твоей руке.
– Как ее зовут? – спросила она.
– Анджела, – ответил он, отведя глаза.
Ну наконец-то… Сердце у нее сжалось, потому что у девицы было имя и Дэн знал его.
Она смотрела, как на тарелке стынет ужин, и до отвращения ясно видела изгиб буквально каждой макаронины, похожей на змею. Будто настроили линзу телескопа, и ее размытый, расплывчатый прежде мир стал отчетливым и резким.
Она новыми глазами посмотрела на их гостиную. Небрежно брошенные на диван подушки, ковер дикой расцветки на отполированных досках пола. Книжная полка, уставленная фотографиями, тщательно отобранными, вставленными в рамки, доказательствами их счастливой, насыщенной жизни. Вот, смотрите, как мы любим друг друга и весь мир, как мы стройны, как веселы! Вот как мы улыбаемся и обнимаемся в своем лыжном снаряжении! Как мы хохочем, собираясь нырнуть с аквалангом! Как веселимся со своими друзьями! Какие строим рожи на камеру!
Она снова взглянула на Дэна. Он неплохо выглядел, ее супруг. Ее всегда это волновало – приятно щекотало, вернее сказать.
Она думала: он изменил мне, попробовал, как это делается. Это было страшно. Нереально. Ей захотелось снова включить телевизор и сделать вид, словно ничего не произошло. Вспомнилось: надо отутюжить юбку на завтра. Надо составить список подарков на Рождество.
– Ничего серьезного, – повторил он. – Так, глупое ночное приключение.
– Не говори так!
– Ладно.
– Как это пóшло!
Он умоляюще взглянул на нее. Под носом у него застыла капля томатного соуса.
– Ты соусом испачкался, – мстительно произнесла она. Его вина вдохновляла ее, убеждала в том, что она совершенно, безусловно права. Он был преступником, она – полицейским. Плохим полицейским. Из тех, которые хватают преступника за рубашку и изо всей силы шарахают его о стену. – Зачем ты мне теперь это рассказываешь? Только чтобы чувствовать себя лучше?
– Не знаю. Я долго колебался. А когда ты сказала, что хотела бы знать правду…
– Я говорила об Элли! Я смотрела телевизор! Я ужинала!
– Так ты не про себя…
– Нет, конечно! Хотя теперь уже все равно поздно.
Несколько секунд они сидели молча, и вдруг ей захотелось разрыдаться, как пятилетней девочке в песочнице, ведь она считала Дэна другом, самым близким другом.
– Зачем? – надтреснутым голосом произнесла она. – Зачем ты это сделал? Не понимаю, с чего вдруг…
– Сам не знаю. Правда, не знаю.
Друзья, что ли, научили его так отвечать? «Говори ей, что сам не знаешь и что ничего такого не было. Они все только это и хотят слышать».
Если бы она снималась в «Школе медиков», по ее щеке медленно и трогательно скатилась бы единственная скупая слеза. Она же сейчас издавала странное пыхтение, будто бежала.
– Не бери в голову, пожалуйста. Кэт, детка…
– Ничего себе – не бери в голову!
Дэн нежно взял ее руку в свою. Она сердито оттолкнула ее:
– Не трогай меня, ты!
Они в ужасе посмотрели друг на друга. Дэн был белым как полотно. Кэт трясло от страшного открытия: он же трогал эту женщину, которую она никогда даже не видела. И трогал ее не просто по-дружески. Он, конечно же, ее целовал. И делал все остальное, что обычно понимают под словом «секс».
– Ты снимал с нее лифчик?
– Кэт!
– В смысле, ясно же, что лифчика на ней не было. Я только хочу знать: она сама его сняла или ты постарался? Ты протянул руку ей за спину, пока вы целовались, и расстегнул его? Трудно было? Сложная была застежка? С ними не сразу разберешься, правда? Ты уже давненько над такими не пыхтел. И как у тебя получилось? Вздохнул с облегчением, когда наконец закончил?
– Пожалуйста, перестань!
– И не подумаю!
– Ладно, снял я с нее лифчик, снял! Но это была ерунда. Я выпил. Ничего похожего на то, что было у нас. Не…
– Ерунда, да. Понятно… И какую же ерундовую позу ты выбрал?
– Кэт, ну пожалуйста…
– У нее был оргазм?
– Хватит…
– Ах, дорогой, не волнуйся ты так. Я уверена, что был. У тебя же такие надежные технологии. Я уверена, она оценила их по достоинству.
– Кэт, я тебя умоляю – замолчи, – с дрожью в голосе произнес он.
