Похожую на правду ложь с ходу придумать я не смогла, так что выложила все, как есть. Про замужество мамы, подслушанный разговор, укол, как очнулась в доме у бабушки и неожиданно для самой себя стала студенткой Лунной школы. Он слушал спокойно, не перебивал, и лишь округлившиеся сапфировые глаза выдавали изумление.
Когда я закончила, молчали несколько минут.
За это время нам принесли еду. Я придвинула к себе кофе и осторожно сковырнула ложечкой немного взбитых сливок, политых карамелью.
— Сам не знаю, почему я тебе верю, — пробормотал Кэйлик.
— Может, потому что я говорю правду? — сделала первый осторожный глоток и блаженно зажмурилась.
Аромат кофе успокоил, унял дрожь, горячие бока кружки согрели ладони. Я даже на слабую улыбку сподобилась.
— Не исключено. — Орлгорд тряхнул головой, словно стремился отогнать оцепенение. — Со своими я разберусь, но на всякий случай будь осторожна. Не ходи по улицам одна. Если куда-то надо, зови меня.
Надо. В противоположную часть Блэкдорна. Интересно, если бы я сказала это вслух, он бы согласился меня проводить?
По глазам вижу, что нет. Смотрит, как на собственность. Ценное приобретение. Будто в лотерею выиграл. Понять его чувства я могла, но заботиться решила все-таки в первую очередь о себе.
— Все метаморфы так ненавидят проявителей? — Вместо всяких глупостей я решила немного разведать обстановку.
— Ненависть — это не то слово, — отозвался Кэйлик, уплетая омлет. — Если попадешься, тебя попытаются использовать. Возможно, обменять. Или еще как-то. Тут много вариантов. Но моя семья таких, как ты, действительно ненавидит.
Час от часу не легче.
Но раз уж мы все равно вместе едим и разговор поддерживать надо, я решила дать волю любопытству.
— Почему?
— Видела моего брата?
Воспоминания о жутких кривых шрамах заставили содрогнуться.
— Это проявители сделали?
— Побочный эффект лунной магии. И испортившийся характер тоже, — но видя, что я все равно не понимаю, он расщедрился на нормальные объяснения: — Его невеста была из ваших. Разразился жутчайший скандал, но Орлгорды в этой части города всегда имели огромное влияние. Мать пригрозила, что лишит всех недовольных средств к существованию, и те угомонились. Заключили помолвку. А через три месяца Сапфиру убили.
— Проявители?
— Нет, наши, из воинствующих. Нашелся один ненормальный. — Кэйлик скривился и потер лицо ладонью, но стереть воспоминания было нельзя. — Лунная магия, будь она проклята! Шален попытался закрыть Сафи собой, но заклинание — это не метательный дротик. Не получилось. Она умерла у него на руках. А мой брат стал уродом и озлобился.
История была захватывающей и очень печальной. К моменту, когда Орлгорд-младший замолк, я уже не держала зла на наследника их семейства. Даже обиды не осталось. Он пережил такое…
Видя мое настроение, он чуть подался вперед и с проказливой улыбкой сковырнул немного взбитых сливок.
— Вкусно…
— Особенно с омлетом, — не улыбнуться в ответ не получилось.
— Вайрис, не жадничай!
Оставшееся время болтали о ерунде, подначивали друг друга, даже смеялись. Я успокоилась, расслабилась и неожиданно для себя обнаружила, что его глаза по цвету точь-в-точь как камни на моем скарабее. Два крупных синих сапфира. Красиво. А все равно самоуверенный и немного резковатый парень раздражал. Не выношу людей, которые считают, что все на свете существует исключительно ради их удобства. К метаморфам это тоже относится.
Мы уже подходили к школе, когда Кэйлик опять заговорил о серьезном.
— Кто еще знает? — о чем, объяснять не требовалось.
— Бабушка и Норстон. — В мыслях он постепенно становился для меня «папой», но произнести это слово вслух было страшно.
— И все? Точно? — он пристально всмотрелся в меня.
— С чего вдруг такая забота? — Рядом с ним я не чувствовала себя в безопасности и пыталась выстроить между нами стену.
— Ты меня проявила.
Как будто это что-то значит!
— Нечаянно получилось, так что ты мне ничего не должен.
Метаморф рассмеялся так громко и издевательски, что на нас прохожие коситься стали.
— Вайрис, расслабься, я не о тебе пекусь. Ты, конечно, хорошенькая, но кругом таких полно, и намного менее строптивых. В данном случае меня заботит исключительно собственная шкура.
— В качестве благодарности мог бы быть вежливым со мной. — Похоже, у него потрясающий талант выводить из себя.
— Постараюсь, — с серьезным видом пообещал Кэйлик и тут же начал исполнять обещание — галантно распахнул передо мной калитку и пропустил вперед.
Школьная территория была абсолютно безопасна, и я ускорила шаг, стремясь избавиться от неприятного общества. Не вышло. Он догнал и поймал за руку.
— Ну что еще?!
— Мы теперь связаны, — понизив голос, просветил меня этот кошмар многоликий. — Одна Луна знает, насколько крепко. В любом случае, я не могу позволить себе тебя потерять.
Мгновения моей растерянности ему хватило, чтобы слегка погладить по щеке, прощаясь, и унестись по своим делам.
— Увидимся!
— Защити меня, Луна! — простонала я горестно и пошла вспоминать, где меня поселили.
В комнате нашлась порядком издергавшаяся сестра.
— Шалисса! — Она тут же подлетела ко мне светлым облаком и принялась метать глазами молнии. — С ума сошла, так пугать?! Я не знала, что думать! Где ты была?
Знаю, я должна, нет, просто обязана была соврать. Чтобы не выдать себя, чтобы оградить ее. Но я устала до смерти, от постоянных недоговоренностей было мерзко, а до первого занятия оставался еще час. Поэтому…
— К стене ходила. — Я ответила чистую правду.
— Зачем? — Арабель непонимающе моргнула.
— Белька, ты тайны хранить умеешь? — спросила я строго. — Чтобы от всех. Ни одной живой душе говорить нельзя.
Несколько секунд метаморфа задумчиво покусывала нижнюю губу, потом неуверенно кивнула.
— Хорошо, я постараюсь, — и добавила тверже: — Я обещаю!
Второй раз за день пришлось пересказывать свою историю. Я понизила голос до полушепота, боясь, как бы не услышал кто-нибудь посторонний. Одинаковые кулоны на наших шеях светились. Такие носили все адепты луны, это что-то вроде амулета, личного талисмана и накопителя силы. Я пока не очень в этом разобралась, знала только, что он помогает направить капризную лунную магию в нужное русло. Хотя результат ее применения всегда остается непредсказуемым.
Но интуиция твердила: если кто и захочет, ничего лишнего не услышит.
