— Шалисса Вайрис… — снова понеслось из динамиков.
Отогнав ненужные мысли, я ускорила шаг и вскоре уже стояла у нужной двери. Несколько мгновений выделила себе, чтобы набраться храбрости, потом постучала.
— Входи уже, мы заждались, — послышалось изнутри ворчание.
Но лишних иллюзий не возникло, местное божество все еще было не в духе.
Может, она про визит в библиотеку узнала?
Теряясь в догадках, я толкнула дверь и переступила порог.
— Леди Мариам, звали? — и как примерная девочка опустила глазки в пол.
Впрочем, заметить, что леди Сораль в кабинете не одна, я успела. Оба кресла для посетителей были заняты, в них устроились бабушка и отец.
— Ой…
— И ни говори, — подтвердила ректор Высшей Школы Лунной Магии. — Ваш маленький спектакль провалился с треском. Вот, прочти.
И она протянула мне криво оторванный клочок бумаги.
При ближайшем рассмотрении он оказался мерзкой анонимкой, в которой сообщалось, что я — проявитель.
Руки ослабли, и бумажка, выпав из моих пальцев, медленно спланировала на стол. Мысли взорвались пестрым фейерверком. В конце концов, это подло! Кто мог так со мной поступить?! Знали Арабель, Хельма и Кэйлик. Первой я верила безоговорочно, последнему я нужна в Блэкдорне, чтобы не превратиться в одержимого монстра, как его брат. Остается Хельма? Или все-таки Кэйлик решил таким образом загнать меня в рамки, чтоб сидела тихо и не дергалась?
— Вижу, ты шокирована, — удовлетворенно отметила Мариам.
Отец сделал знак подойти к нему и, когда я встала рядом, обнял за талию. Это немного ободрило. Он не даст меня в обиду. Душу переполняла детская уверенность.
— Я просто… — что сказать дальше, не нашлась.
— Вы трое! — Ректор посмотрела на нас, как на нашкодивших детей. — Неужели вы думали, что я не узнаю?
Даже бабушка повинно повесила нос, что и говорить о нас двоих.
— Девочка не виновата, это все мы. — Закончив изображать раскаяние, Норстон принялся меня защищать.
— Не сомневаюсь, — прокаркала Мариам и пнула выразительным взглядом дорогую подруженьку.
Та не осталась в долгу.
— А ты бы для своего внука этого не сделала? — Их взгляды скрестились. — Вон, даже без особых способностей к лунной магии до пятого курса его дотащила… Не тебе нас упрекать!
У меня чуть челюсть не отпала. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать лицо.
— Вы — бабушка Кэйлика?!
— Прапрабабка, если быть точной, — степенно кивнула госпожа ректор.
Ага. И ей действительно столько лет, на сколько она выглядит, то есть очень много. Теперь вообще ничего не понятно!
— Сдаюсь, ты права, Рина, — выговорила наконец госпожа Сораль и встала со своего места. — Я бы тоже в вашей ситуации попыталась скрыть правду о девочке.
Она царственно подплыла ко мне. Когда хотели, метаморфы умели ходить абсолютно беззвучно, даже каблуки не стучали по полу, шагов не было слышно. И если бы не шелест ткани ее длинного немного старомодного платья, госпожа Сораль вполне сошла бы за призрака.
Прохладные пальцы подцепили мой подбородок, и цепкий взгляд заскользил по лицу.
Рядом неуловимо напрягся, подобрался, словно ожидал нападения, Норстон.
— Второй раз встречаю полукровку с полностью проявившейся наследственностью, — пробормотала себе под нос старая метаморфа. — Деточка, ты огромная редкость.
Но я зацепилась за другое.
— Вы знаете про Айзека?! — И плевать, если я сейчас случайно выдала его. Он заслужил. Вот и пусть наглядно мне продемонстрирует, как правильно надо выкручиваться из щекотливых ситуаций.
Мариам криво усмехнулась:
— Пойми же ты, я знаю абсолютно все, что происходит в этих стенах, даже если большую часть времени и притворяюсь, что это не так.
Меня обдало холодом. Неужели и про библиотеку, и про запланированный тайный визит в книгохранилище она в курсе?! Было страшно, но отступать я не собиралась.
— Итак, что нас ждет? — уточнил Норстон, ненавязчиво так изымая меня из рук Мариам.
Ректор нехотя уступила ему свою добычу, как-то странно посмотрела на нас, после чего, наконец, приняла решение:
— Пусть учится, Орлгордам я такое сокровище не отдам. А там посмотрим. Возможно, в будущем Шалиссе придется поработать вне города или на территории проявителей, но не для Орлгордов, а для меня.
Ясно. Она тоже хочет обзавестись ручной полукровкой с потрясающими данными. Оптимизма это не внушало, но особого выбора не было. Более безопасного для меня места, чем Лунная школа, в этой части города просто не было.
Как только мы вышли из кабинета ректора, во весь рост встал вопрос: кто виноват?
Дождавшись перерыва, Норстон отловил Арабель и Хельму, мы всей компанией зашли в один из пустых залов и попытались найти виновного. Арабель, конечно, спросили, но она покачала головой, и подозрения мгновенно были сняты. Лично я думала на Хельму, она ревнует меня к отцу и могла попытаться избавиться таким образом. Но произнести обвинения вслух я не решалась… Вдруг ошибаюсь? Обидеть ее ни за что не хотелось.
Зато бабушке и Арабель на такие мелочи было плевать.
— Она! — заявили они едва ли не в один голос и сверкнули на перепуганную девушку неприязненными взглядами.
— Нет! — Хельма залилась слезами.
В таком духе мы препирались целых полчаса, в итоге пропустили лунную магию, но так ни до чего и не договорились. Хельма не признавалась и непрестанно рыдала. Сначала я еще цеплялась за страх после пережитого и мысли о том, что бы со мной было, если бы Мариам восприняла известие иначе, но все эти чувства пересилила жалость. Хельма выглядела несчастной, раскрасневшаяся, зареванная, плечи часто вздрагивали. Может, она и в самом деле ни при чем?
Но тогда… Кэйлик?
Подозрения неприятно холодили душу, но поверить в это не получалось.
Отец мучительно метался между мной и воспитанницей, не зная, кого утешать. Я не плакала, вообще вела себя спокойно и немного отрешенно, и все равно он искренне переживал.
В итоге на первый раз решил ограничиться предупреждением.
— Так и быть, верю. — Слова были обращены к Хельме. — Но если узнаю, что это ты… никогда не прощу.
Пустячная угроза, но подействовала лучше пощечины. Хельма затряслась еще сильнее и выбежала вон.
Ну и что тут думать?
На следующую ночь состоялось второе дополнительное занятие с Айзеком. Я всегда неплохо умела договариваться с собой, но в этот раз собраться с духом и прийти к нему в студию оказалось еще труднее, чем в первый.
