— Мы общаемся немного. — Я взяла себя в руки и попыталась успокоить бабушку. — Если вдруг возникнет что-то большее, обязуюсь уведомить общественность.
Каюсь, была недостаточно откровенна. Но как назвать то, что происходило сейчас между мной и Кэйликом, я пока и сама не знала. Зато знала другое: это что-то настолько хрупкое, что не стоит подпускать к нему посторонних. Пока оно только для нас двоих.
— Подозреваю, к тому времени ты будешь уже замужем и с тремя детьми, — ревниво проворчала бабушка.
— Вот еще! Я не собираюсь так рано становиться почтенной дамой!
— Бабушка, не переживай, — поддержала меня Арабель. — Это точно случится не в этом году.
Умеют же некоторые подбодрить! Адарина едва в фонарный столб не влетела.
Почему мы вечно обсуждаем именно мою личную жизнь?!
Бабушка забросила домой Арабель, договорилась с ее отцом, что на следующей неделе отвозит в школу и забирает нас он, после чего мы наконец добрались до дома. Там был Норстон, который как раз пытался приготовить завтрак, электронные каталоги, из которых мы наконец выбрали и заказали машину, и фото Дары. Я случайно заметила его в кармане рубашки отца, когда мы оживленно обсуждали модели, представленные в электронном перечне. Потом набралась смелости и вытащила.
Не знаю, что я ожидала увидеть, но на изображении обнаружилась белокурая метаморфа примерно того же возраста, что и мои родители. Еще у нее был нос с горбинкой. Ну хотя бы не длинноногая красавица моего возраста…
Норстон ничего не сказал, но быстро изъял у меня фотографию и убрал обратно в карман. Он явно не хотел говорить о ней, но я не могла сдержаться:
— Думаешь, произошло что-то непоправимое?
Он пожал плечами, но понимая, что отделаться от меня все равно не получится, решил ответить:
— Ее до сих пор ищут, я поднял все свои связи, даже к Орлгордам обратился. Никаких следов, понимаешь! Она боролась с кем-то, а потом словно растворилась прямо в доме.
Терзать его не хотелось, ему и без того несладко, так что я сжала ладонь отца в знак поддержки и принялась за блинчики с джемом. М-м-м… Вкусно!
А в голове тем временем подбирала варианты, что бы это все могло значить.
Тоннели. Если верить Кэйлику, вход в них имеется в каждом доме. Возможно, мою мачеху увели куда-то через них. Или она умерла. Я где-то читала, что после кончины метаморфы просто растворяются, потому-то у них и нет кладбищ. Наверняка Норстон склоняется именно к этому варианту.
День прошел приятно. Я выспалась, потом мы с отцом и Хельмой играли в шахматы, мы двое против него одного, смотрели веселый фильм и болтали о разном. Я извинилась перед ней за обвинения и поблагодарила за ягодный пирог, она приняла извинения и обещала поделиться конспектами с первых курсов. Сегодня мы даже не поругались ни разу. Кажется, даже особо не раздражали друг друга.
Когда стемнело, а метаморфы так и не появились и город за окном не ожил, стало слегка не по себе.
А эти двое, прекрасно видя мое немного дерганое состояние, еще начали рассказывать всякие страшные истории!
Дело кончилось швырянием подушками и беготней по дому.
К десяти вечера я почувствовала себя отмщенной, и мы все вместе отправились на кухню готовить ужин. Местный распорядок уже стал мне привычным, и время не казалось поздним. У метаморфов существовало всего два приема пищи — ужин и завтрак.
Хельма как раз резала мясо, а я — овощи для рагу, когда отцу позвонили.
— Да?
Пару минут он просто слушал.
— Спасибо, сейчас подъеду, оформим документы.
И прервал разговор.
Мы настороженно уставились на него. И чувства, подозреваю, в нас были примерно одинаковые, досада. Это кто там посмел нарушить нашу идиллию?
— Машину пригнали, — пояснил мужчина. — Надо сейчас ее забрать и разобраться с документами.
— Так быстро?! — впечатлялась я.
— Говорил же, что многое могу, — подмигнул родитель. — Не скучайте, вернусь через пару часов.
Затем он вымыл руки, отыскал ключи от своего внедорожника и унесся к новому приобретению.
— Мир вращается вокруг Шали, — беззлобно проворчала Хельма.
— Не завидуй, потом и тебе что-нибудь подберем, — крикнул Норстон из холла.
Хлопнула дверь.
Все, теперь точно унесся.
— Я не со зла. — Хельма посмотрела на меня немного затравленно. — Просто никак не могу привыкнуть, что ты есть.
— Ничего. — В этот раз я даже не обиделась.
Подумать только… Он купил машину! Мне!!!
Новая реальность кружила голову и засасывала все сильнее, я теперь плохо представляла, как вернусь к той, прежней жизни. Но надо. Оставить маму в лапах Крейстона одну я не могу.
Но что восемнадцатилетняя полукровка способна противопоставить ректору «Золотого Скарабея»?
— И я очень хочу остаться в этом доме и подружиться хотя бы с тобой, раз уж с девчонками не получилось, — продолжала Хельма. — Пойми, у меня ведь, кроме Норстона, никого в этой жизни нет…
— Будет еще. — Я выдавила ободряющую улыбку.
— Вряд ли, — покачала черноволосой головкой девушка. — Сама знаешь, как тут к полукровкам относятся. Они тебя одну нормально приняли.
Что есть, то есть. Какое-то время мы обсуждали школу и даже нашли взаимопонимание во многих вопросах. Например, нам одинаково не нравились Мирейя, Айлина и их компания, мы обе надеялись, что к окончанию вводного курса компания эта заметно уменьшится, а ректора Сораль обе считали особой с ужасным характером, но при этом женщиной справедливой.
— Как оно там, за пределами Блэкдорна? — спросила я, удивляясь, что мне это интересно.
— По-разному, — отозвалась Хельма. — Мы с мамой много ездили, так что я всякое видела.
Оказалось, что ее мать тоже была полукровкой, если это вообще можно так назвать. Ведьма, метаморф, человек и гарпия числились в предках, о которых Хельма хотя бы знала, а чего там еще намешано — хорошо, если Луне известно. Отца Хельма никогда не видела, но мать говорила, что он — человек. Сначала они жили при ведьминской общине, потом Гефра, мать Хельмы, чем-то накликала гнев Верховной, и их выгнали. Дальше были несколько лет скитаний и мелкого магического мошенничества. Пока Гефра не доигралась и ее не убили проявители. А Хельму приютил Норстон.
— Так хорошо и спокойно, как здесь, мне не было нигде и никогда, — подвела итог она. — Не надо постоянно переезжать с места на место и бояться чего-то. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, Шалисса!
Улыбка вышла с горчинкой. Я все понимала, и, если бы по ту сторону стены у меня не осталась мама, была бы на седьмом небе от счастья. Но так… Не успокоюсь, пока не буду точно знать, что она в безопасности и счастлива.
