— М-м…
— Тот самый, который я особо просила присоединить к надиктованному мной тексту для отправки по e-mail?
Сара сосредоточенно уставилась на экран компьютера, как будто могло быть какое-то сомнение.
— Мне это не нравится, совсем не нравится. Теперь мне придется звонить Роджеру и объяснять ему, по какой причине он не получил обещанных мной предложений. — Кэрол пригвоздила Сару к стене зрительным эквивалентом метательного копья. — Если вы будете продолжать в том же роде, Сара, мне придется позвонить в агентство и попросить замену.
— Вы не могли бы показать мне еще раз, как с этим управляться? Я не усвоила с одного раза.
— Почему же вы не умеете обращаться с рабочим инструментом? — Голос у Кэрол был просто ледяной. — Вас рекомендовали как вполне квалифицированную машинистку.
— Как административного помощника, — еле слышно поправила Сара. — У этого рабочего инструмента три тысячи кнопок. Откуда мне знать, на какую нажать?
— Но ведь я вам показывала, не так ли?
— Всего один раз, — пробормотала Сара еще тише. — Этого недостаточно для тренировки.
Она посмотрела на Оливию, как бы предлагая ей поднять вопрос о тренировке. Оливия прикусила губу и вернулась со своим конвертом к письменному столу. Разжав ладонь, обнаружила, что смяла коричневую бумагу в комок. Ей хотелось одного — поджечь этот комок и запустить им Кэрол в лоб. Волосы у начальницы вспыхнут, охваченные пламенем, а они вдвоем с машинисткой будут наблюдать за этой картиной, попивая кофе.
— Я хотела бы просмотреть почту, Оливия, — сказала Кэрол.
Она сняла пальто. Шикарное, с воротником-стойкой, приталенное. Оливия подумала, что оно хорошо бы смотрелось с высокими, за колено, сапогами. Кэрол повесила пальто на стоячую вешалку и направилась к своему огромному столу в конце комнаты. Оливия наблюдала за ней краешком глаза, пока Кэрол не исчезла из поля ее зрения, усевшись на свое вращающееся кресло. Она тут же вскочила с недовольным восклицанием и нетерпеливо повозилась с пластиковыми рычажками, устанавливая сиденье на достаточно высоком уровне. Села снова и пригладила волосы. Балансируя на подвижном сиденье, Кэрол напомнила Оливии Рейчел на высоком детском стульчике, пренебрежительно созерцающую мисочку с банановым пюре, издавая возмущенные выкрики. Оливия плюхнула на огромный стол увесистую пачку писем.
— Что случилось с этим письмом? — спросила Кэрол, взяв в руку измятый конверт.
— Ему довелось побывать в крепко сжатом кулаке, — ответила Оливия, глядя в устремленные на нее холодные голубые глаза, и первая отвела взгляд.
— Я хотела бы чашечку кофе, — сказала Кэрол, уткнувшись в свой ежедневник и проводя ручкой «Монблан» по строчкам записей. — Не такого крепкого, как вы варите обычно.
Оливия прислонилась лбом к двери крохотной кухоньки, в которой она и Сара по очереди варили кофе. Закрыть бы глаза и уснуть вот так, стоя, до той самой минуты, когда можно будет идти домой. Увы, сначала надо отработать весь день. Никому нет дела до ее собственных забот. Сара очень молода и, разумеется, считает, что иных мыслей, кроме убийственно скучных, у Оливии быть не может. Кэрри настолько тупа, чертова Корова, что ей ни до чьих мыслей дела нет. Кэрол тридцать шесть, столько же, сколько Рейчел. Но у Рейчел, хоть она тоже леди-босс, столько подкупающих черт в натуре, что это не имеет особого значения. Оливия часто думала, что произошло бы, если бы ей удалось свести наедине в душной комнате свою начальницу и Рейчел и запереть дверь. Подумав об этом сейчас, Оливия усмехнулась, налила воды в электрический чайник и включила его.
— Привет, мамсик. Как движется дело?
— Ты, может, перестала бы называть меня так, Салли? — Луиза поудобней пристроила бутылку с горячей водой, засунутую между футболкой и старым зеленым свитером ее отца, и подвинула кресло поближе к телефонному аппарату. — Боишься показаться скучной? С чего это ты звонишь мне с работы?
— Хотела узнать, не бросила ли ты свои занятия.
Луиза усмехнулась — не без досады. Для Салли все это обыкновенные клише. Она помолчала, глядя на кухонный стол, заваленный бумажками, которые она изучала очень внимательно. Теперь она обо всем советовалась. Как искать работу, как оповещать или рассказывать о возможностях искателя и как добиваться результата. Последний совет она получила во время второго визита к врачу. Он сказал ей, что не следует принимать решение слишком поспешно, но напомнил, что время наиболее существенно. Иными словами, она должна поспешить с принятием разумного решения. А она не могла поверить, что с ней такое произошло.
— Слушай, Сэл, мне кое-что пришло в голову.
— Что именно?
— Сейчас уже четыре недели, а я ничего не чувствую. Могу ли я подать на них в суд за то, что они утверждали, будто я беременна, а на самом деле этого нет?
Последовала долгая пауза.
— О чем ты, я что-то не совсем понимаю.
— Я не могу ожидать ребенка. Это смешно. Во-первых, это случается с женщинами, которые носят дешевые ситцевые платья, туфли без каблуков, живут в Северном Лондоне и годами питаются «Мармайтом»
[9]
, а не со мной. Во-вторых, нет совершенно никаких доказательств, что это правда. Меня не тошнит, я не ем корнишонов, ну и так далее. У меня выработался единственный ошеломительный инстинкт: оставаться в постели до тех пор, пока люди не перестанут говорить мне, что я беременна. Ты юрист, вот и скажи мне, возможна ли такая постановка вопроса в суде?
— Ах, ты изъявляешь протест.
— Конечно! — Луиза схватила пачку сигарет, достала одну и закурила в волнении. — И буду изъявлять до тех пор, пока не получу доказательство, что все это не какая-нибудь грандиозная шутка.
— Ты куришь?
— Ну и что, если так?
— Ничего, но это показывает, что ты не испытываешь материнских чувств. Это поможет прояснить обстоятельства.
— Я ничего не чувствую по поводу этой проклятой истории. — Луиза со злостью посмотрела на кончик сигареты. — Если у тебя значительная задержка, образуется куча гормонов, которых не должно быть, так? И они выявляются в результате теста, верно?
— Не совсем так. Выявляется главное, Лу. Синяя линия не может появиться, пока не образовался гормон, характерный только для беременности.
— Тогда все правильно. — Луиза принялась ходить по кухне, держа в руке телефонную трубку; ходила и напряженно размышляла. — Правильно. Но если я беременна, то беременность я не сохраню. Так оно и будет. Природа разберется в этом через неделю или чуть позже, и тогда я налажу свою жизнь.
— Луиза, милая, ведь ты биолог.
— Да, но я провела три года, препарируя дохлых лягушек. Более того, я это делала плохо.
