— Ты хорошо выглядишь, Джон.
— Спасибо. — Он отбросил назад волосы.
Луиза выбрала бистро в Кенсингтоне, здесь было светло, много воздуха и очень оживленно. Когда она приехала, Джон уже сидел за столиком. Это было новшеством: обычно он опаздывал по крайней мере на полчаса. В прошлом он вечно давал понять Луизе, что пришел на свидание с ней откуда-то еще, а после свидания тоже собирается куда-то еще. Сегодня вечером чувствовалось, что она главный номер его программы.
Луиза взяла меню и пробежала его глазами. Джон все еще оставался великолепным мужчиной, и Луиза понимала, почему так сразу увлеклась им. Он обладал некой мальчишеской аурой, чисто мужская энергия сочеталась с озорством, которое пряталось где-то в уголках губ и поблескивало искорками в глазах. Он был обаятельным и чувствовал себя во время торговых сделок совершенно свободно. Луиза залюбовалась блеском его каштановых волос. Унаследует ли эти волосы ее ребенок? Какие гены победят в борьбе, светлые или темные, ее или его? Может случиться, что чадо пойдет в ее отца — лысого и простоватого лицом, а может, наоборот, оказаться похожим на кого-то из родителей Джона. Кстати говоря, как они выглядят? Луиза не имела представления. Если бы она планировала рождение ребенка, то могла бы потребовать, чтобы ей предварительно показали семейный альбом. Что, если у них уши, как у принца Чарльза
[36]
, а Джону в детстве сделали коррекцию? Она и не подумала спросить об этом. Да и никто бы не спросил при нормальных обстоятельствах. Она присмотрелась повнимательнее — нет ли на коже у Джона соответствующих шрамов.
— Луиза, ты, кажется, меня не слышала?
— Извини.
— Я спросил, будешь ли ты пить шардонне.
— Ты обычно со мной не советовался, — сказала Луиза. — Я предпочла бы слабенький шприц
[37]
.
Джон посмотрел на нее с усмешкой:
— Опасаешься за свою печень?
— У меня теперь новая диета. Я бросила курить и почти совсем не пью. Чувствую себя в тысячу раз лучше. Попробовал бы и ты.
Джон попытался незаметно сунуть обратно в пачку незажженную сигарету.
— Но ты поступай как знаешь, — беззаботным тоном произнесла Луиза. — Я не собираюсь тебя перевоспитывать.
— Нет, все нормально, ты, вероятно, права. Я и сам подумывал об этом. Почему бы не бросить курить, черт побери! Я намерен жить по-новому, и это часть моего нового «я».
— Неужели?
— Да. — К удивлению Луизы, Джон подмигнул ей. — Ты узнаешь, что я имею в виду, сегодня вечером, но попозже, Луиза. Я переменился. Я уже не тот человек, которого ты знала.
Луиза открыла меню, а Джон тем временем заказывал напитки официанту, который равнодушно хмыкал, принимая заказ; Луиза размышляла на тему, каким это новым человеком может стать Джон. А вдруг он через минуту-другую доверительно наклонится к ней через стол и попросит отныне называть его Дженет. Официант удалился, выкрикивая их заказ на весь ресторан. Джон и в самом деле доверительно наклонился к Луизе. Затаив дыхание, она ждала, что он скажет.
— Как все это прошло, Луиза? Не рассказывай, если тебе это причиняет боль.
Глядя на его полусогнутые пальцы, Луиза сообразила, что он намерен взять ее за руку. Она убрала руки и положила их на колени.
— Не понимаю, зачем тебе это нужно знать. Дело прошлое, по крайней мере, в том отношении, которое тебя беспокоило.
Джон глубоко вздохнул. Это отнюдь не одна из его обычных торговых сделок. Вздыхать — не его стиль. На секунду Луизе показалось, что он огорчен.
— Было бы лучше, если бы я принимал в этом участие, — сказал он. — Порой мне хотелось убедить тебя сохранить ребенка. Возможно, мы нашли бы выход. Мне это было тоже тяжело. Ведь этот ребенок наполовину мой, ты это понимаешь.
Луиза безмолвствовала.
— О, я знаю, о чем ты думаешь. Чертовски самоуверенно с моей стороны считать, что я мог бы убедить тебя принять то или иное решение. Ты права. Прости. Но иногда эти вещи вдруг напоминают о себе и начинают тебя терзать. Ты их не планировал, не предполагал, что они произойдут, но ничего не поделаешь. — Он щелкнул пальцами. — Твоя жизнь изменилась навсегда.
— В этом я с тобой согласна.
— Да, моя жизнь изменилась в связи с этим. Происшедшее вынудило меня задуматься над тем, кто я есть, чем занимаюсь и к чему все это.
Принесли напитки. Луиза сделала маленький глоток своей смеси, а Джон принялся пробовать вино на вкус, смаковать, принюхиваться и наконец, приняв решение, кивнул официанту, который все это время, округлив глаза, созерцал потолок с самым неодобрительным выражением, а теперь наполнил бокал Джона и удалился.
— Итак, что же ты скажешь? — спросила Луиза небрежно.
— Я скажу, что если бы все это можно было повторить, то есть ты встретилась бы со мной в пабе, взорвала бы свою бомбу, сообщив, что я натворил… — Он сделал большой глоток вина и закончил: — Я повел бы себя иначе.
— Как же именно?
Джон посмотрел Луизе прямо в лицо. Это была их первая встреча с глазу на глаз, непосредственный контакт после той давнишней встречи в пабе. Луиза ощутила укор совести и даже вздрогнула. Нужно ли сказать ему о ребенке прямо сейчас? Но она была заинтригована. Ей не хотелось, чтобы Джон перестал говорить. Нет, только не сейчас.
— Я был бы более понимающим. Спросил бы тебя, как ты к этому относишься. И думаю, заговорил бы с тобой о браке.
Луиза со стуком поставила на стол свой стакан. Голос у нее упал чуть ли не до шепота.
— Прости?
— Ну, ты понимаешь.
Если бы она не знала Джона так хорошо, она бы подумала, что он покраснел, но она никогда не замечала, чтобы он краснел. Он вдруг задвигался на стуле и бросил быстрый взгляд ей через плечо. На минуту отвлекся созерцанием продефилировавших мимо двух женщин в высоких, до самых бедер, сапогах.
— Это несерьезно, Джон. Скажи мне, что это несерьезно.
— Не знаю. Это заставило меня задуматься. Мне уже за тридцать. Тебе тоже. Мы оба не молодеем. Возраст тот самый, верно? Я имею в виду вступление в брак. Зачем люди женятся? Цель у них только одна — создать семью. И ничего больше.
— В некоторых случаях тут может быть замешана любовь.
— Конечно, конечно.
Снова перед ними возник официант — как раз в ту секунду, когда Джон испустил глубокий вздох. Потом он выпрямился, одернул пиджак и очень внимательно уставился в меню. Голос у него стал официальным, и это удивило Луизу, как, впрочем, и все, что Джон сегодня делал.
