Пусть его говорит что хочет. На самом деле в последнее время она много смеялась. Вместе со своей подругой Салли, с Эшем и даже с Гаррисом, который предложил, чтобы она назвала своего ребенка либо Гордоном, либо Венди — в честь его отца либо матери. Это насмешило Луизу. Джон досадливо потер ладонью лоб.
— Нет, я и в самом деле сожалею. Пойми, я очень изменился, Луиза, и я уверен, что ты тоже изменилась. Это был весьма мучительный опыт. А для тебя мучительный вдвойне, особенно в твоем возрасте. Ты спрашивала себя, а вдруг это твой единственный шанс. Ты не возражаешь, если я закурю?
Луиза не удивилась, что его зарок бросить курить уже забыт. В этом весь Джон.
— Я бы предпочла…
Джон уже зажег сигарету и перебирал свободной рукой бумаги, в беспорядке сваленные у нее на столе.
— Что ты делаешь?
— Ищу пепельницу.
Он вдруг прекратил свои поиски — под руку ему попал листок, на который он уставился в изумлении. Удары пульса глухо отдавались у Луизы в ушах.
— Что это?
— Так, некоторые мелочи.
Она перегнулась через стол и выдернула листок у Джона из пальцев.
— Святой Иисусе, Луиза, зачем ты хранишь весь этот хлам? Это убийственно. Выброси все немедленно.
Она встала и посмотрела ему в глаза. Они были грустными. По-настоящему грустными. Он обнял ее одной рукой за талию:
— Иди ко мне.
— Я хочу сварить кофе.
— Брось! — Теперь его глаза смеялись. — Иди и посиди у меня на коленях. Кофе может подождать. И не смотри на меня так, я знаю, что о сексе не может быть речи. Я просто хочу почувствовать тебя. Мне это очень нужно.
Джон усадил ее к себе на колени и потянулся за ее рукой. Она опустила глаза. Они сидят рука в руке, и обручальное кольцо связывает их. Но ведь кольцо всего лишь побрякушка, его можно снять, забросить куда-нибудь в сад, спустить в унитаз, поиграть им в хоккей. То, что их связывает, растет в ней и останется с ними на всю жизнь.
— Джон, я все еще беременна, — произнесла Луиза, застыв у него на коленях, словно каменный гномик на берегу декоративного водоема, и чувствуя, как напряглись мускулы Джона.
Наступило долгое молчание. Луиза попыталась встать, но рука Джона по-прежнему удерживала ее за талию. Столбик пепла на недокуренной сигарете отвалился и упал на линолеум.
— Повтори это, — сказал он тихо.
— Я… — Луиза сглотнула. Она не собирается просить прощения. Ни у него. Ни у кого бы то ни было. — Я беременна, я не сделала аборт.
Джон откашлялся. Он все еще не отпускал ее с колен.
— Ты хочешь сказать, что пока не сделала аборт. Или как?
— Я хочу сказать, что не стану его делать. Я собираюсь родить ребенка.
Рука Джона упала с ее талии. Луиза бросила на него быстрый взгляд. Джон, казалось, весь погрузился в себя. Она встала и занялась приготовлением кофе. Она не могла обернуться и посмотреть на Джона, во всяком случае сейчас. Слишком трудно взглянуть в лицо мужчине, который только что обнаружил, что станет отцом. Не на следующие пять минут, а на всю жизнь, до самой смерти. И даже после смерти. Ее отец по-прежнему ее отец, хотя пепел его развеян по лесу в Кенте, как он хотел.
— Я… — Луиза лихорадочно размешивала кофе, слова беспорядочно теснились в голове. — Я собиралась сказать тебе своевременно. Но не могла определить время.
— Когда ты это решила? — спросил он.
Луиза отключилась от прошедшего и будущего и вернулась в настоящее. Она сделала вид, что целиком поглощена наполнением сахарницы.
— Некоторое время назад. Не сразу. Сначала я не знала, как поступить.
— И ты вполне уверена? Или через пару дней вдруг можешь переменить решение? — Луиза резко повернулась к нему. — Я только потому спрашиваю, Луиза, что ты вывернула наизнанку мою треклятую голову.
Она смотрела на него, и пульс ее бился все чаще. Его голова. Его жизнь. Его чувства. А ее?
— Я намерена родить ребенка, Джон. Это мое решение, и я им счастлива. Я не прошу тебя разделять это чувство. Я просто ставлю тебя в известность о том, что происходит. Ты можешь иметь доступ к ребенку, когда он родится. — Она помолчала и добавила: — Если захочешь.
Джон поднял на нее глаза, и в них снова было удивление. Больше года она ничем не могла удивить его, что бы ни делала. Она пыжилась изо всех сил. До посинения старалась казаться загадочной. А сегодня вечером она удивляла его час за часом все больше. Ей было почти жаль его.
— Ты рассчитывала взять все на себя?
— Конечно. Тебе нет нужды в этом участвовать. Ты по-прежнему свободен.
Он смотрел на нее разинув рот. Чего он, собственно, ожидал? Слез? Обвинений? Того, что она вобьет тигровые лилии ему в глотку? Она полностью владеет ситуацией. Ему не придется съесть свои цветы. Луиза нашла пепельницу и поставила на стол перед Джоном. А сама занялась своим кофе.
— Я полагаю, ты хочешь получить это обратно? — Луиза сняла с пальца кольцо и положила на стол. — Я не произносила слова «да», как ты знаешь. Все произошло слишком быстро, внезапно. Думаю, ты не так меня понял.
Джон поглядел на кольцо. Рот его оставался открытым, как будто он о чем-то напряженно думал. Вид у него был точь-в-точь как у Ронни О’Салливана, нацелившегося кием на шар во время снукера
[41]
.
— Я польщена, что ты сделал мне предложение, Джон, но согласись, ресторан не то место, где говорят о подобных вещах. Независимо от того, что может произойти. — Луиза почувствовала, что нужно сказать еще кое-что. — Мне жаль, что для тебя это такое потрясение. Я не ожидала увидеть тебя так скоро. И не ожидала, что ты сделаешь мне предложение.
Джон сидел молча и покусывал нижнюю губу. Луизе стало неспокойно. Джону было совершенно несвойственно так долго молчать. Добродушное подшучивание было орудием его торговых переговоров, и он очень успешно пользовался этим орудием. Оно, кстати, сыграло свою роль и в их сближении.
— Итак, я…
— Ребенку нужен отец, Луиза, — медленно заговорил Джон, прерывая свое молчание. — Ты знаешь, насколько это важно. Вспомни хотя бы твои отношения с отцом.
Луиза никак не ожидала, что он это скажет. Скорее можно было ожидать, что к этому моменту от него в кухне останутся только отпечатки от ботинок на линолеуме после того, как он спринтерскими скачками понесется к выходу. Но он был здесь и выглядел трезвым как стеклышко.
— Этот мир неидеален, — заметила она.
— Нет, но мы должны сделать для ребенка все, что в наших силах, верно?
— Я так и считала с того самого момента, как приняла решение. Это для меня сейчас на первом месте. Все остальное на втором.
