Дома Умник решил преподнести месье Крокролю сюрприз. Просунул голову крольчихи в дверь и воскликнул:
— Ку-ку!
Месье Крокроль насторожился.
— Что такое?
— Это мадам Крокроль, — сказал Умник, плотно закрывая за собою дверь.
— Что?! Она же игрушечная!
Умник с удивленным видом взглянул на крольчиху и запустил ее лететь вверх тормашками. Она шлепнулась в угол на другом конце комнаты. Месье Крокроль засмеялся, Умник тоже. Ну и дура эта тряпичная крольчиха!
На следующее утро Корантен проснулся в жутком настроении. Накануне он решил бросить курить. На кухне он выгреб из холодильника остатки паштета, сыра и колбасы и уселся за стол, едва взглянув на Умника, который лопал печенье, макая его в апельсиновый сок. Корантен нарезал хлеб, намазал ломти маслом, пришлепал сверху кусочки сыра и колбасы, налил себе большую чашку кофе и принялся поглощать все это, не жуя и едва успевая дышать.
— Хрым-хрым, — сказал сидевший по другую сторону стола Умник.
— Что «хрым-хрым»?
— Так свинка делает: хрым-хрым!
Никто еще не говорил Корантену, что он чавкает, как свинья. Он медленно отодвинул тарелку и, сверкнув глазами, сказал:
— Твое-то какое дело?!
За последнее время Корантен прибавил еще парочку килограммов.
Глава 7
В которой месье Крокроля чуть не съели акулы
Сентябрь выдался солнечным, и Беатрис все время изнывала от жары, особенно после уроков. Высоко задрав голые руки, она подбирала волосы резинкой, чтобы дышал затылок, а Клебер смотрел на нее и блаженно улыбался.
Захра в тот день, проходя мимо, обожгла его презрительным взглядом.
Клебер очнулся и окликнул ее:
— Пошли с нами, а?
Захра посмотрела на него, на Беатрис.
— Нет уж, спасибо.
И пошла дальше, прижимая к груди рюкзак.
— Вечно она выпендривается, — сказала Беатрис. — Пойдем пройдемся. Или у тебя опять нет времени?
Клебер всегда спешил.
— Боишься, что братец пожар устроит?
Клеберу не нравилось, как Беатрис говорила про Умника.
— Пойдем к реке, — предложил он. — По дороге поболтаем.
Болтала Беатрис без умолку и все об одном: об одноклассниках и одноклассницах. Причем все мальчишки у нее были тупицами, а все девчонки — уродинами. Клебер ее не слушал, он думал, можно ли взять ее за руку. Когда дошли до набережной, он почти решился обнять ее за талию, жаль, рюкзак помешал.
— Ты не согласен? — спросила Беатрис.
— Да-да, согласен, — ответил Клебер, хотя все пропустил мимо ушей. — Спустимся вниз?
Он надеялся, что там, внизу, осмелеет. На скамейке целовалась влюбленная пара.
— Присядем?
Они сняли рюкзаки и положили их у ног. Одной помехой меньше.
— Что ты думаешь о Захре? — спросила Беатрис.
— Она славная.
— У тебя все славные! А что она на тебя пялится томными глазищами, как влюбленная треска, — это ты заметил?
Клебер задохнулся и онемел, как та самая треска.
— Жалуется, у нее отец строгий. Будешь строгим, когда дочке самой неймется.
Клеберу вдруг захотелось домой, в компанию месье Крокроля.
Но Беатрис продолжала:
— А тебе такие нравятся?
И придвинулась к нему вплотную. Похоже, у него перехватили инициативу.
— У всех мальчишек одно на уме: какие у тебя бедра, какая грудь… Будто на детали тебя разнимают. Гадко это, противно, понимаешь?
Клебер замямлил, что совсем не все… бывают, спору нет, помешанные на этом деле… но многие ценят и романтические отношения… А под конец судорожно вздохнул и сказал:
— Ладно, мне пора домой. А то брат будет беспокоиться.
Он подобрал рюкзак и отлепился от Беатрис. Оба встали. «Надо ее поцеловать», — подумал Клебер. Его мужское достоинство было задето. «Сосчитаю до пяти и… Раз, два…» На счет «три» Беатрис сама его поцеловала. Ему осталось только обнять ее и ответить на поцелуй.
— Видишь, и ты такой же! — сказала Беатрис и оттолкнула его.
На мосту они разошлись в разные стороны. Клеберу казалось, что в живот ему вонзили острый нож.
— Умник! — закричал Клебер, врываясь в комнату.
Умник — он сидел на полу — задрал голову:
— Кто за тобой гонится?
Клебер едва переводил дух.
— Солдатик? — Умник вскочил на ноги. — У меня есть нож!
— Ладно-ладно. У меня тоже, — сказал Клебер и рухнул в кресло. — Есть все, что нужно… вроде бы…
Он закрыл лицо ладонями.
— Ты что, умер? — тихонько спросил Умник.
Ответа не последовало.
— Ку-ку…
Плюшевые уши защекотали Клебера по рукам.
— А, это ты, Крокроль… — он ласково погладил кролика.
— Месье Крокроль! — поправил Умник.
Клеберу было необходимо выговориться. Он посмотрел на брата.
— Знаешь, я поцеловался с девчонкой. С Беатрис, ты ее видел на дне рождения Корантена.
— Она злая, — выпалил Умник так быстро, что Клебер даже удивился.
— Да нет. Просто она…
Клебер задумался, как сказать. Деспотичная? Хищная? Агрессивная? Для Умника такие слова не годятся.
— Она хочет быть главнее всех. И я не знаю, что делать. Я как будто уже… не мужчина…
Клебер невольно усмехнулся — ну и сказанул! Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Умник постоял около него и шепнул сам себе:
— Уснул…
Он отошел от брата, снова сел на пол и стал играть. Взял за талию тряпичную крольчиху и сказал:
— Это мадам Крокроль. Она пришла к месье Крокролю. Тук-тук! Войдите!
Он говорил за обоих: тонким, но серьезным голосом за месье и совсем писклявым, слащавым — за мадам.
— Привет, Крокроль.
— Месье Крокроль.
— Мне можно без «месье», потому что я главнее всех.
— Ты некрасивая. У тебя нет крантика.
— Нет, есть! Просто его не видно, он под юбкой. И он побольше твоего.
— Неправда!
— Правда!
— А вот и нет!
— А вот и да!
— И они подрались, — сказал Умник своим голосом и устроил потасовку между кроликом и крольчихой.
Клебер открыл глаза.
