Не менее масштабно это событие рассматривает и В. Г. Гаджиев. «Еще с большей радостью весть о поражении Надир-шаха в горах Дагестана, – отмечает этот автор, – была встречена многострадальными народами и, особенно, азербайджаским народом, который бок о бок с горцами Дагестана с 1706 г. вел самоотверженную борьбу против господства Ирана на Кавказе. Торжествовали грузины, которые в период нашествия Надира на Дагестан поднялись под предводительством Г. Амилохвари на вооруженную борьбу против кизилбашей и тем самым отвлекли часть шахских войск на себя, оказав этим известную помощь борющимся горцам. Ликовали народы Северо-Восточного Кавказа: победа горцев Дагестана избавила их в буквальном смысле слова от неминуемого нашествия кизилбашей. С облегчением вздохнули и другие народы Кавказа. Как и следовало ожидать, с нескрываемой радостью весть о поражении Надира встретило правительство Оттоманской Порты».
[671]
Не случайно весть о поражении Надир-шаха в Дагестане отозвалась эхом в Стамбуле и Петербурге, надеявшихся воспользоваться ослаблением Ирана и укрепить в Дагестане собственные позиции. Касаясь последствий поражения Надир-шаха и реакции петербургского кабинета на это событие, французский посол де ля Шатерди доносил в Париж: «Поражение было тем более значительно, что Кули-хан (Надир-шах. – Н. С.) дал заманить себя в ловушку и попал в ущелье, где скрытые с двух сторон войска произвели ужасную резню над большей частью его армии… Даже политические соображения не в состоянии были заставить удержаться от радости, выражавшейся здесь».
[672]
По свидетельству турецких историков Зрела и Гекдже, поражение Надир-шаха в Стамбуле встретили «с огромной радостью»
[673]
, «с восторгом»,
[674]
как важный фактор, отодвинувший угрозу нападения Ирана на Турцию. По словам английского историка Р. Олсона, горцы отправили в Стамбул и Трабзон захваченных в плен «несколько надировских батальонов», чтобы доказать свою способность создать самостоятельный Кавказский фронт и продемонстрировать публике пленников на специальных мероприятиях, посвященных торжествам по этому поводу.
[675]
Не остались в стороне от этих событий Лондон и Париж, придававшие важное значение Прикаспийско-Кавказскому региону в своей восточной политике. Свидетельство тому – поощрение Надир-шаха Англией и Францией на продолжение агрессивной политики в Дагестане и захват российских земель до Астрахани.
[676]
Однако Надир-шах не смог воспользоваться рекомендациями западных держав. Военно-политическое состояние армии шаха упало до критической черты. В битвах на полях Анда-лала были перемолоты отборные иранские войска, уничтожен цвет иранской армии, развеян миф о «непобедимости» «Грозы
Вселенной». Не случайно после поражения министры и полководцы шаха не могли успокоить своего повелителя. «Довольно шаху и той раны, – считал Калушкин, – которую они силою рапортов своих его в живое уязвили»
[677]
. Чувствуя шаткость своего положения, шах уже не решался на крупные военные операции, тем более, что при одной такой попытке против табасаранцев и лезгин он получил такой отпор, что «едва ли сохранил аппетит ко вторичному покушению».
[678]
Подтверждение тому – донесения Калушкина, отправленные в конце ноября – начале декабря 1741 г. Так, 30 ноября 1741 г. он пишет: «Шах персицкой поныне стоит в 15-ти верстах от Дербента лагерем претерпевая крайнюю во всем нужду, от которой непрестанно в войске его много помирает… больных ныне при нем всего тысяч с двадцать и в такое мнение у дагестанцев пришед, что они его не боятся ибо в версте от лагеря лежащую лезгинскую деревню сокрушить не может».
[679]
Через день, 1 декабря, он снова доносил: «Шах еще на том же месте, о котором в другой моей реляции помянуто, стоит т. е. в ретрашементе без всяких действ, только что напрасно войско морит голодом и холодом».
[680]
Тяжелые потери, понесенные иранскими войсками в ходе летне-осенней кампании 1741 г., показали, что попытка покорить Дагестан в ходе одной крупномасштабной операции потерпела провал. Военно-политическая обстановка, сложившаяся в Дагестане после поражения Надир-шаха в Андалале, убедила его в том, что продолжение усилий покорить этот край фронтальным наступлением против непокорных дагестанцев чревато новой катастрофой. Осознание этого фактора вынудило шаха перейти к новой тактике – тактике порабощения народов Дагестана путем ведения затяжной войны, подкупа местной феодальной знати, изоляции их от внешнего мира, особенно от России, к которой в условиях истребительной войны продолжали обращаться в поисках поддержки многие владетели и старшины горного края.
§ 4. «Иран хараб». Освободительная борьба народов Дагестана – важный фактор подрыва военно-политической мощи державы Надир-шаха
Потерпев поражение в открытых боях с народами Дагестана, шах приступил к реализации новой тактики, надеясь таким способом добиться прежних глобальных целей. Стремясь создать базу для накопления новых сил и оградить оставшиеся войска от постоянных нападений повстанцев, он возвел недалеко от Дербента в кадиевском владении укрепленный лагерь, получивший позже название «Иран хараб» («Гибель, разорение Ирана»).
[681]
Но захватчики и здесь не находили покоя, как и в других местах, подвергались налетам подвижных кавалерийских отрядов горцев. Например, как сообщил Калушкин в донесении от 8 октября 1741 г., «табасаранцы стоявшего от Дербента в пятнадцати верстах персицкого командира Рустанбека, при котором было восемь тысяч войска, из транжамента вон выбили так, что он едва из рук тех горских людей вырвался и в крайней торопливости с нарочитым уроном за реку уйти мог».
[682]
В этих условиях для реализации новой тактики предпринимались различные меры. Прежде всего, стараясь ослабить освободительную борьбу народов Дагестана против своего владычества, шах старался столкнуть их с Россией путем склонения на свою сторону местных владетелей. С этой целью в конце 1741 г. через шамхала Хасбулата он обратился к северным кумыкским князьям с таким предложением: «Что де в прошлых летах до шах Аббаса и после его как тавлинцы так и кумыки находились де под персицкою протекцией, а ныне де находятся под опекою у гяуров (неверных, т. е. русских. – Н. С.) и дети их в крепких аманатах, а жалования де от них себе никакова не получают, того ради дабы были склонны под руку шахова величества и ежели де будут князья к тому склонны, то и детей их из аманатов выручю и жалованья буду производить как и шамхалу».
[683]
