— Нам нужны фонари… зажигательные капсулы… горючее… кислород…
Бобби спросил:
— А кислород зачем?
— Если укрытие подземное, нам может понадобиться… да, и еще термитные шашки.
Я сказал:
— Термит был у Рози. Может, она поставила его на пол, когда… Я сейчас посмотрю.
Я прошел в соседнюю комнату. Коробка с термитными шашками лежала на полу, перевернутая набок, цилиндрики термита валялись рядом. Наверное, Рози уронила коробку на пол, перед тем как бросилась бежать. Я подумал — не прихватила ли она что-нибудь с собой? И посмотрел на ее тело у дальней двери.
Тела Рози там не было.
— Господи…
Бобби сразу подбежал ко мне:
— В чем дело? Что-то не так?
Я указал на дверь:
— Рози исчезла.
— То есть как это — исчезла?
Я посмотрел на Бобби в упор.
— Исчезла, Бобби, в буквальном смысле. Ее тело лежало здесь, у двери, а теперь его нет.
— Но куда оно могло деться? Может, животные?..
— Не знаю.
Я подошел к двери, присел и стал рассматривать то место, где раньше лежала Рози. Когда я видел ее в последний раз, пять или шесть часов назад, ее тело было покрыто слоем молочно-белой слизи. Какое-то количество этой слизи осталось на полу. Выглядела она в точности как подсушенное сгущенное молоко. Там, где лежала голова Рози, молочнистые выделения остались непотревоженными. Но ближе к порогу белые лужицы были смазаны, на гладкой поверхности виднелись параллельные линии.
— Похоже, ее вытащили наружу, — сказал Бобби.
— Да.
Я внимательно осмотрел белые лужицы, выискивая отпечатки следов. Один койот не смог бы вытащить тело за дверь, для этого понадобилась бы целая стая койотов. И после них обязательно остались бы следы. Но никаких следов я не обнаружил.
Я встал и подошел к двери. Бобби тоже подошел, и мы вместе выглянули в темноту.
— Видишь что-нибудь? — спросил он.
— Нет.
Я вернулся к Мае. Она уже нашла все, что нужно. Нашла моток магниевого запального шнура. Нашла ракетницы и осветительные патроны. Нашла портативные галогеновые фонарики. И мощные налобные фонарики с широкими эластичными лентами для крепления. Маленькие бинокли и инфракрасные очки ночного видения. Полевую рацию. Баллоны с кислородом и цельнопластиковые дыхательные маски. Точно такие же дыхательные маски я видел на людях в фургоне с логотипами «ССВТ» — вчера вечером, в Калифорнии. Только у них маски были серебристого цвета.
А потом я подумал: «Неужели это было только вчера вечером?» Да, вчера. Двадцать четыре часа назад.
Мне казалось, что с тех пор прошел по меньшей мере месяц.
Мае распределила все вещи по трем рюкзакам. Наблюдая за ее уверенными действиями, я осознал, что из нас троих только у Мае есть опыт работы в поле, в дикой природе. Мы же, наоборот, были домоседами и теоретиками. Поразительно, насколько зависимым от Мае я чувствовал себя этой ночью.
Бобби поднял первый попавшийся рюкзак, взвесил его в руках и крякнул.
— Мае, ты уверена, что это все нам понадобится?
— Тебе не придется тащить все это на себе. Мы же поедем, а не пойдем пешком. И — да, уверена. Лучше перестраховаться, чтобы потом не пришлось пожалеть.
— Ну, ладно… Но зачем нам, к примеру, полевая рация?
— Никогда не знаешь, что пригодится.
— И с кем ты собираешься связываться по рации?
— Бобби, пойми, — сказал я, — если окажется, что там нам понадобится что-то из этих вещей — оно нам понадобится позарез.
— Да, но…
Мае взяла другой рюкзак и забросила его на плечо. Она, казалось, не замечала его тяжести.
— Ты что-то говорил? — спросила Мае у Бобби.
— Не важно.
Я взял третий рюкзак. Он оказался не таким уж тяжелым. Бобби жаловался только потому, что боялся. Да, конечно, я предпочел бы, чтобы кислородный баллон был поменьше и полегче. Он неудобно лежал в рюкзаке и давил в спину. Но Мае считала, что нам понадобится запас кислорода.
— Запас кислорода? — нервно переспросил Бобби. — Ребята, как по-вашему, насколько большое может быть у них укрытие?
— Понятия не имею, — ответила Мае. — Но последние рои были гораздо крупнее предыдущих.
Она подошла к умывальнику и сняла со стены счетчик радиации. Но, осмотрев его, Мае обнаружила, что в нем сел аккумулятор. Пришлось спешно искать новую батарею, развинчивать корпус счетчика, вынимать испорченную батарею, вставлять другую. Я опасался, что и эта батарея окажется негодной. В таком случае нашей затее конец.
Мае сказала:
— Надо бы проверить и приборы ночного видения. И я не знаю, заряжены ли батареи во всем остальном нашем снаряжении.
Счетчик радиации громко затрещал, индикатор зарядки батареи светился ярко.
— Полная зарядка, — сказала Мае. — Этого хватит на четыре часа работы.
— Тогда давайте начнем, — сказал я.
На часах было без восемнадцати минут одиннадцать.
Когда мы подошли к «Тойоте», счетчик затрещал как сумасшедший. Треск раздавался так часто, что звучал практически непрерывно. Держа рукоятку индикатора перед собой, Мае отошла от машины в пустыню и повернула на запад. Щелчки затихли. Она повернула на восток — и счетчик затрещал снова. Мае пошла дальше на восток — и треск стал тише. Она повернула на север — треск возобновился.
— На север, — сказала Мае.
Я сел на мотоцикл, завел мотор.
Бобби выехал из-под навеса на внедорожнике — машине с очень толстыми задними колесами и рулем, похожим на мотоциклетный. Выглядел внедорожник не очень привлекательно, но я знал, что этот транспорт прекрасно подходит для ночной поездки по пустыне.
Мае села на мотоцикл позади меня, наклонилась, чтобы опустить счетчик к самой земле, и сказала:
— Хорошо, поехали.
И мы отправились в глубь пустыни, под безоблачным ночным небом.
Луч света от фары мотоцикла постоянно прыгал вверх-вниз, выступающие части ландшафта отбрасывали странные тени. Мне было очень трудно разглядеть, куда я еду. При свете дня пустыня казалась идеально ровной и однообразной, но сейчас, в темноте, выяснилось, что в пустыне полным-полно песчаных холмов и впадин, засыпанных камнями, и глубоких ям, которые оказывались на пути совершенно неожиданно. Все мое внимание уходило на то, чтобы держать мотоцикл в вертикальном положении. Непростая задача на такой дороге, тем более что Мае постоянно командовала:
— Возьми влево… теперь вправо… еще вправо… хорошо, это слишком, опять влево…
