...мы поместили фотографию 10 русских учеников, находящихся в Японии. Среди них Трофим Юркевич и Федор Юркевич — братья. Они прибыли в Японию в прошлом году в сентябре. Остальные же 8 человек прибыли в конце ноября.
Какие же мотивы их прибытия в Японию?
По этому поводу нужно сказать, что еще до Японо-русской войны в Православную Семинарию в Канда на Суругадай приехали два ученика: Романовский и Легасов и, обучаясь в Японии только четыре года, возвратились на родину. Романовский сделался переводчиком в армии, а Легасов переводчиком в рыбопромышленном обществе. Первый из них находится в Харбине, а второй в Хабаровске. Результаты их обучения оказались очень хорошими. Поэтому вышеназванные 10 учеников также приехали для обучения в Японию на четыре года. Г. Александр Вилямовский приезжал в качестве их проводника. Они поступили в интернат Православной Семинарии. Попечителем их является архиепископ Николай, а инспектором — ректор Православной Семинарии г. Сэнума Какусабуро. Для того чтобы они совершенно прониклись японскими нравами и обычаями, они, как видно на фотографии, одеты в японское платье и обувь (гэга) совершенно в японском стиле. Но так как японские широкие штаны (хакама) походят на русскую женскую юбку, то мальчики сначала очень неохотно их одевали, но потом привыкли. Стульев европейских и столов они совершенно не употребляют и одинаково с японскими учениками садятся пред японскими столами, согнув колена. Они учатся, стройно сидя по-японски. Постели (футон) они употребляют также, как и говорят по-японски.
Из каких же сословий общества эти ученики? Братья Юркевич и Волков Александр из купеческого. Персяков Владимир—сын музыканта, другие все дети казаков и офицеров. Отсюда можно заключить, насколько русские дети, особенно казаки, после войны поняли фактическую силу Японии. Какое же воспитание получили эти мальчики на родине? Юркевич и Дзимбатов дошли до 3-го класса гимназии, другие же окончили низшую шкалу. Во время Японо-русской войны они жили в Маньчжурии и все знают более или менее по-китайски. Среди них Юркевич говорит по-китайски особенно хорошо. Теперь они едят совершенно одну японскую пищу. В январе они ели даже «зоони» (японские новогодние пирожки) и очень любят их. Они неподдельно говорили, что это вкусно. Русские все очень любят моги (пирожки из риса). Бывшие раньше в Японии Романовский и Легасов, как говорят; также очень любили моги. Русским не нравятся сырая рыба (сасими), улитки и осьминог; они называют эти блюда червями и содрогаются при одной мысли о еде их.
Интересно, какое впечатление произвела на этих мальчиков Япония, когда они приехали впервые. Братья Юркевичи, высадившись в Цуруга, изумлялись тесно построенным одним вблизи другого домам. Проезжая в Токио, в поезде при массе пассажиров они удивлялись тому, что их любезно спрашивали, куда они едут и все им объясняли. На их родине, если кто спросит дорогу, то люди с грубым и неприятным видом никогда не отвечают на вопрос.
Выехав из своей страны, переплыв через море 10 000 ри, не понимая ни востока, ни запада, приехав в чужое государство и увидев здесь людей, гораздо более любезных, нежели на их собственной родине, они в своем детском сердце обрадовались, и это, вероятно, также вызывает их изумление. Теперь они с радостью говорят об этом. Приехав в Токио, они очень удивлялись электрическому трамваю.
Из всего этого можно ясно понять, насколько их родина отстала от пути цивилизации.
Русские крестьяне, строя дома, накладывают горизонтально бревна одно на другое и из них делают стены. Крыша их устраивается также безобразно из бревен. Пропорционально затрачиваемому на постройку времени, красоты никакой не получается. В отличие от этого японская вертикальная постройка чрезвычайно удобна, поэтому ученики очень хвалят японские дома. В России не только нет запрещения курить табак мальчикам, но дети считают курение табаку совершенно обыкновенным делом. Поэтому эти ученики, приехав в Японию, курили даже сигары, и в последнее время, покупая папиросы “Сикисима” и “Ямато”, иногда курят. Конечно, в Православной Семинарии курение табаку запрещено и поэтому они курят секретно, за что директор делает им выговоры. Отсюда также можно заключить о низкой степени цивилизации в России.
Русские школы стоят на очень низкой степени. Третий класс средней школы соответствует окончанию высшего отделения низшей японской школы. Дисциплины в русских школах совсем нет. Поэтому русские ученики чувствуют себя стесненными дисциплинарными нравами Православной Семинарии. Они всегда стремятся к тому, чтобы избегнуть надсмотра и контроля надзирателя, но в невинных живых шалостях они превосходят японских детей. В свободное от учения часы они вместе весело играют. Этот вид их очень привлекателен.
Хотя среди этих мальчиков есть любящие отцов и матерей и они постоянно ожидают от них писем, но по большей части они в чувстве сыновней любви испытывают недостаток. Во всяком случае, 14—15 лет, оставив родину, разлучаться с родителями и братьями и поехать в далекую иностранную землю это большая воля, и я думаю, что японская молодежь должна у них этому поучиться.
Скажу кстати: фамилии и лета мальчиков на фотографии, помещенной в начале этого номера журнала, следующие: Айсбренер Александр 16 лет Юркевич Трофим 17 лет Шишлов Иосиф 16 лет Родионов Емельян 15 лет Плешаков Владимир 14 лет Попилев Трофим 15 лет Юркевич Федор 14 лет Волков Александр Незнайко Исидор».
(Из февральского номера журнал «Сэйнэн» («Юношество») за 1907 год.)
«Вчера в 1 час пополудни в клуб Православного юношества в Суругадае пригласили русских мальчиков, приехавших учиться японскому языку в Православной Семинарии, и слушали от них, какое впечатление произвела на них Япония. Таких мальчиков всего 10. Они каждый через переводчика выразили свои впечатления и, между прочим, сказали следующее: “По прибытии в Японию прежде всего нам казалось приятным то, что везде все здесь содержатся в чистоте и сады и дома. Затем дисциплинированность, приветливость и аккуратность всех японцев до прислуги включительно. А тяжелым нам кажется, это — сидеть по-японски, ходить в деревянной обуви, есть палочками, ходить по чрезвычайно многолюдным улицам Токио. Удивительным нам кажется: платье японцев, постройка домов, затем дзинрикша вместо лошади и беспрестанное наклонение головы со стороны прислуги. Самым приятным представилась дешевизна предметов и обилие фруктов. Интересным кажется зоологический сад и трофеи войны, находящиеся на дворцовой площади Маруноути. Не могли есть: соленую редьку и сасими (т.е. сырую свежую рыбу). Нам особенно хорошим в Японии казалось запрещение курить табак детям и то, что все относятся без страха к учителям”.
Дети все смеются и много болтают. Например, Попилев (в дневниках Николая Японского — Попелев. —А.К.), Волков и Юркевич самые милые мальчики. В семинарии для них основан специальный класс, и начиная от пищи и платья их решительно во всем заставляют вести себя по-японски. Они приехали учиться именно в православную семинарию, потому что, во-первых, многие семинаристы, живущие в азиатской России, сравнительно с японскими учениками школы иностранных языков говорят по-русски гораздо лучше, во-вторых, в семинарии учились прежде два русских мальчика Федор Легасов и Андрей Романовский, которые теперь уже на службе в Маньчжурии и Куанченцзы и очень хорошо владеют японским языком, служат переводчиками и считаются важными людьми. Чтобы находиться в дружественных отношениях с Японией, Россия хочет распространить японский язык среди своих подданных и тем дать знать русским о Японии и японских обычаях. Русские власти прислали 10 мальчиков в Токио после разрешения преосвещенного Николая».
