Обе руки Мариэллы при этом совершали по-кошачьи игривые движения на парадном кителе Иванова. Все это отдавало невыносимой пошлостью.
— Мадам, — с нулевым заискиванием в голосе заметил Евгений Михайлович, — если вам кто-то посоветовал соблазнить меня в обмен на въездную визу в Прагу, то это была глупая шутка. Боюсь, я не смогу вам ничем помочь.
— Я никогда не делаю то, чего мне не хочется, мистер Иванов, — лукаво улыбаясь, ответила на выпад русского офицера мадам Новотная. — Это дурочка Кристина посоветовала мне соблазнить вас. Она, например, уверена, что вы все можете сделать, если захотите. И доктор Уард заверял меня в этом.
— Увы, мадам, я вряд ли чем смогу вам быть полезным, — заявил Евгений Иванов более чем решительно и поднялся, стремясь избавиться от ее поползновений, а заодно и от неприятного разговора.
Откланявшись, он направился было к выходу. Но Мариэлла не собиралась его отпускать.
— Вы симпатичный человек, мистер Иванов, — услышал он тогда фразу, брошенную ему в спину, — и вы напрасно так спешите завершить наш разговор. Задержитесь еще на минутку. Я хотела бы вам кое-что рассказать.
— Что ж, мадам, — Евгений Михайлович, кажется, колебался. — Давайте выйдем в сад, там и поговорим.
— Вы правы, здесь немного душно.
Оба вышли в сад, а затем к берегу Темзы и устроились на скамеечке в тени огромного раскидистого вяза. От игривой слащавости Мариэллы не осталось и следа.
— Помогите мне, кэптен, и я не останусь неблагодарной. Если вам удастся убедить чехов разрешить мне поездку в Прагу, я расскажу вам кое-что, чего вы не знаете, но будете очень рады узнать.
— Не надо говорить загадками, Мариэлла, — заметил Женя, чувствуя, что и этот разговор заводит их в тупик.
— Хорошо. Я скажу вам главное, Юджин. У меня есть компромат на президента США Джона Кеннеди и его брата. Они были моими любовниками.
— Мы все читаем газеты, — многозначительно заметил Иванов. — Только не всегда верим написанному.
— У меня есть доказательства.
— Вот это уже меняет дело.
— Помогите мне, и вы получите их.
— Чем вы можете подтвердить, что доказательства у вас есть?
— Выслушайте мою историю. Я готова ее рассказать. Она и даст вам ответ на ваш вопрос.
— Я весь внимание.
— Когда я была в Америке, Гарри Тауэрс, продюсер, познакомил меня с Питером Лоуфордом, известным киноактером. Он женат на сестре Джона Кеннеди Патриции. Он, Фрэнк Синатра и Дин Мартин входят в состав так называемого «клана Кеннеди». Накануне выборов президента США на одной из вечеринок Питер Лоуфорд познакомил меня с Джоном Кеннеди. Он ведь был кандидатом на этих выборах. В тот же вечер будущий президент США уложил меня в постель.
Иванов, слушая рассказ Новотной, припомнил историю, рассказанную ему о семействе Кеннеди его коллегами из американского отдела ГРУ. Отменным женолюбом слыл еще отец Джона, бывший перед войной послом США в Великобритании. Его слава пылкого обожателя слабого пола гремела и в Америке, и в Англии.
Сын пошел по стопам отца. В 52-м он уже был сенатором и беспримерным ловеласом. Американские журналисты нередко давали ему клички типа «дамский попрыгунчик», «жеребец» и тому подобное. Пресса знала обо всех проделках сенатора Кеннеди, но предпочитала о них помалкивать: себе дороже. Кроме того, в свободной Америке 50-х (в отличие от Англии) пьянство, гомосексуализм или волокитство не были препятствием для политической карьеры.
Мариэлла продолжала свой рассказ.
— У меня был и групповой секс с Джоном Кеннеди. Да еще какой! Девушек было трое. Нас попросили нарядиться медсестрами. А Кеннеди был пациентом.
«Что ж, — подумал про себя Иванов, — эта история выглядит вполне вероятной. Кеннеди, как известно, нередко болеет: военное ранение постоянно дает о себе знать. Больница для него — родное место. Так что подобный фетиш вполне объясним».
— Затем Джон свел меня со своим братом Робертом, — продолжала Мариэлла. — Он тоже стал моим любовником…
— И все-таки как насчет доказательств? — вмешался в рассказ девушки Евгений.
— У меня они есть. Есть и снимки, и пленка… Помогите мне. И они будут ваши. Но большего вам я пока не скажу.
Что за снимки обещала Мариэлла Новотна? Этот вопрос не выходил у Иванова из головы в тот памятный день. Кроме того, он не мог отделаться от чувства, что все предложения Новотной, и даже сама ее просьба о содействии в получении визы, — надуманны и не слишком ее заботят. Уж больно несерьезно и неубедительно выглядело все ее поведение в тот день. Девушка была чересчур эмоционально лабильна.
Тем не менее, вернувшись в Лондон, разведчик подготовил отчет и передал его резиденту. Прочитав его донесение, тот сказал:
— Женя, Центр мы, конечно, о Новотной запросим. А пока суд да дело, я проговорю этот вопрос с нашими коллегами из чешского посольства. Ты же не отвлекайся на Новотную. У тебя и так дел невпроворот.
На том и порешили.
Ни Стивен Уард, ни Мариэлла Новотна после той встречи в Кливдене не возвращались к вопросу о визе для поездки в Чехословакию. А Иванов, получив инструкции от резидента, вскоре забыл в суете многочисленных лондонских дел о разговоре с очаровательной блондинкой, пытавшейся разыграть с ним короткую любовную интрижку в Спринг-коттедже.
Прошло больше года. И вот в дни Карибского кризиса доктор Уард вдруг опять заговорил с Евгением о Новотной. Почему? Может быть, Мариэлла сама напомнила ему о себе телефонным звонком или кратким визитом в Кливден.
После доклада генералу Павлову о встрече с лордом Эрраном Иванов решился спросить у шефа:
— Анатолий Георгиевич, вы помните просьбу Новотной?
— Ну и времечко же ты выбрал, Женя, чтобы о ней вспоминать! Разве ты не видишь, что сейчас творится? Войной пахнет. Займись лучше карибскими делами.
— А то я ими не занимаюсь?! — уже обиженно вспылил Иванов в ответ генералу.
Тот заметил его раздражение и постарался сбавить тон.
— Женя, — сказал он уже спокойно, — неужели ты думаешь, я бы тебя не проинформировал, окажись предложение Новотной принятым Центром?
— Значит, был отказ?
— Не совсем.
— Что значит «не совсем», Анатолий Георгиевич? — задал Иванов не слишком корректный вопрос своему шефу. В разведке, как известно, не принято задавать лишних вопросов.
— То и значит. Ты же человек военный. Сам должен понимать. Не все я имею право тебе рассказывать. Добавить могу лишь одно: с твоей Новотной уже работают. И не гоже нам влезать в чужие дела.
Больше расспрашивать шефа о Новотной Иванов не смел.
Ситуация с Новотной прояснилось позднее.
Автор этих строк познакомился с ее неопубликованными дневниками, материалами журналистских расследований в США и Великобритании, а также свидетельствами бывших агентов ФБР и КГБ. Вот что удалось установить.
