– Догадываетесь, почему вас вызвали?
Дешевый психологический трюк, к тому же незаконный. Руслан усмехнулся:
– Почему бы вам не объяснить, в качестве кого меня будут допрашивать – это во‑первых. И разъяснить мне мои права – это во‑вторых.
Такой подкованности следователь явно не ожидал и на мгновение смутился. После чего продолжил куда доброжелательнее.
Собственно, расспрашивали Бажина о небольшой стычке в баре неделю назад. Парня, который к нему цеплялся, обнаружили мертвым, и сейчас опрашивали всех возможных свидетелей. Ничего дельного Руслан не сказал, просто описал тот вечер в баре, стараясь не упустить какие-либо детали.
На улице было сыро и серо. Может, летом в городке и чудесно, но зима здесь пренеприятная. Мимо по разбитому асфальту промчалась машина, едва не окатив Руслана грязью, он успел отскочить в сторону, но угодил одной ногой в подтаявшую снежную лужу. Кроссовок тут же промок насквозь, потяжелел. Руслану померещилось, что большое враждебное существо с узкими венами улиц и переулков обхватило его лодыжку и пытается утянуть в свое голодное чрево.
Возвращаться домой не хотелось: спать еще рано, а развлечений не имелось. Он постоял, раздумывая, и повернул к «Кроличьей норе». Пока это было единственное место в городе, где наваждение отступало.
Посетителей было мало: парочка влюбленных да небольшая компания за дальним столиком. Он разместился у барной стойки и заказал пиво.
– Выглядите усталым, – по-свойски прокомментировала знакомая официантка.
– Провел полдня в полиции. – Руслан бросил взгляд на ее глубокое декольте и снова подумал, что неплохо бы завести знакомство поближе.
– Едва приехали и уже во что-то вляпались? – Лика протянула ему бокал и картонную подставку.
– Хотели знать, о чем мы повздорили с парнем, которого недавно убили.
Лика мгновенно помрачнела, словно тень легла на ее хорошенькое лицо. Она тяжело вздохнула:
– Это такая трагедия… Хороший был парень…
– Вы его близко знали? – Руслан внимательно посмотрел на женщину. – Сочувствую вашей потере.
Повисла пауза.
– Вы здесь одна управляетесь? – он сменил тему. Настроение было и без того паршивое, и портить его еще сильнее неприятными разговорами не хотелось.
– В основном, – благодарно откликнулась блондинка. – Посетителей сейчас мало. Нанимаю сотрудников к началу сезона.
Они перекидывались ничего не значащими фразами, не замечая, как бегут минуты. Последние посетители расплатились по счету и покинули бар, а Руслан никак не мог собраться с духом, чтобы выйти в неприветливую стылую ночь. Он давно не чувствовал себя так неуютно. Вернее, когда-то, в прошлой жизни, это было его привычным состоянием. Но сколько времени минуло с тех пор. Он изменился, стал способен за себя постоять. И тем неожиданнее, неуместнее казалось накатившее дежавю.
– Извините, – наконец выдавил он. – Вам уже закрываться пора, а я тут прилип к стойке как паразит. Вы таких клиентов, наверное, терпеть не можете. – Он достал из кармана брюк портмоне.
– Вы правы по обоим пунктам, – весело тряхнула белокурыми волосами Лика. – Но признаться, ваше общество не самое утомительное. Так что все в порядке.
Он протянул несколько купюр, пожелал ей спокойной ночи и направился к двери. Но на полпути обернулся:
– Уже поздно. Как вы доберетесь до дома? Может, вас проводить?
– Было бы неплохо, – без жеманства согласилась она. – Дайте мне пару минут.
Лика жила в пятнадцати минутах от кафе быстрым шагом, но они, не сговариваясь, выбрали неторопливый темп, чтобы растянуть короткую прогулку. Тусклые фонари плохо освещали темную узкую улицу, рассеивая свет высоко над головой. Лика споткнулась о торчавшую из тротуара плитку, схватилась за руку своего спутника и больше не отпускала.
– Вам нравится здесь жить? – спросил Бажин, пытаясь абстрагироваться от чавкающего звука под подошвами ботинок.
– Нравится. – Лика качнула головой, и ее длинные серьги приглушенно звякнули.
– Чем? Тут ведь довольно уныло.
– Разве? – Ее тонкая бровь удивленно взметнулась вверх. – Вот послушайте. – Она остановилась. – Слышите?
– Не хочу показаться идиотом, но я не понимаю, о чем вы, – глупо улыбнулся он.
– Море. Оно здесь повсюду. До него еще идти и идти, но если постараться, можно услышать отдаленный хруст гальки, когда волна откатывает назад. И запах. Зимнее море пахнет по-особенному.
– Не люблю море, – слова прозвучали резче, чем следовало. Руслан поспешил добавить: – Мне не нравится то, что не поддается контролю.
Лика с интересом уставилась на парня.
– Вы не в восторге от нашего города?
Он пожал плечами, предпочитая уйти от ответа.
– Вам нужно найти себе развлечение.
– Это прямое приглашение или пока только намек? – хмыкнул Руслан.
– Еще не решила, – хихикнула Лика, плотнее прижимаясь к нему. Тонкая курточка не очень-то спасала от промозглого холода. – А если серьезно, я имела в виду другое. Вы же к спорту имеете отношение, да?
– С чего вы взяли?
– Не от природы же у вас такие бицепсы?
Руслан обнял Лику за талию, с легкостью оторвал от земли, перенося через лужу, и аккуратно поставил на ноги.
– Когда это вы рассмотреть успели?
– Вы который вечер в баре отираетесь, глаза мне мозолите.
Руслан театрально склонил голову:
– Виновен. Исправлюсь.
– Не надо исправляться. Я уже к вам привыкла. Можете и дальше мозолить мне глаза, – великодушно разрешила Лика. – К слову, у нас в городе есть хорошая секция бокса. Может, вам туда наведаться? Будет чем занять вечера.
Руслан метнул на нее быстрый взгляд, пытаясь прочитать, что кроется за ее словами. За последние сутки ему уже дважды рекомендовали сходить в пресловутую секцию. Простое совпадение? Не то чтобы Бажин не верил в совпадения. Просто именно сейчас они казались маловероятными.
Оставшийся путь прошли молча. Руслан никак не мог расслабиться, а Лика, почувствовав его напряжение, предпочла не докапываться. У подъезда они попрощались. Металлическая дверь открылась и гулко захлопнулась за девушкой. Бажин постоял, сунув руки в карманы брюк, развернулся и быстро двинулся в сторону своего жилища.
Ночью ему снились кошмары.
* * *
Он выбрасывал кулаки с таким остервенением, что, казалось, еще минута, и прочные усиленные швы боксерского мешка разорвутся, как шелковые ниточки. Он вновь и вновь впечатывал в жесткую поверхность груши стертые костяшки, не замечая проступившую через бинты кровь. При каждом ударе рука отзывалась вспышкой боли, будто в ладонь вонзались тысячи мелких иголок. Но эта боль не злила, не раздражала, а помогала примириться со смертью друга. Если с таким вообще возможно примириться.
